Как получилось, что вы переехали работать в Университет ИТМО?
О программе ITMO Fellowship я узнал от своего руководителя в Дрездене. Он приезжал в Университет ИТМО на конференцию, где услышал о существующей возможности, и спросил меня, не хочу ли я увезти свои знания в Россию. Мое участие в этой программе — это хороший задел, чтобы вернуться домой, на постсоветское пространство. В Европе у ученого непростая судьба: напряженная работа от проекта к проекту, которая требует выносливости и психологической устойчивости. Мне, наверное, сложно заниматься наукой в таком ритме. Область моих научных интересов — изучение и применение полупроводниковых наноматериалов — довольно популярна в мире, но, несмотря на это, в России ею интересуются немногие. Я бы хотел занять здесь определенную нишу в этой сфере.
То есть ваши основные научные задачи в университете также связаны с разработками в области наноструктур?
Здесь у меня есть ряд задач, которые мне необходимо решить как сотруднику центра «Информационные и оптические технологии» и кафедры оптической физики и современного естествознания (ОФиСЕ). Наша лаборатория пытается успешно синтезировать полупроводниковые наноматериалы. Кроме того, в мои обязанности входит совершенствование лаборатории и культуры химического синтеза, обучение ребят грамотно и безопасно работать. Люди здесь в основном физики и инженеры, сотрудников с химическим образованием найти непросто. Кроме синтеза наноматериалов, от меня также ожидают публикаций в хорошо цитируемых научных журналах.
Каково может быть практическое применение синтезируемых вами материалов?
Полупроводниковые наноматериалы могут быть использованы в разных сферах. Например, для создания биомаркеров. Сейчас часть маркеров на основе квантовых точек изготавливается из тяжелых металлов, которые токсичны, поэтому существует много разногласий об их применении на человеке. А вот если покрыть такие частицы специальной оболочкой, то получится квантовая точка, и ее токсичное ядро не будет контактировать непосредственно с биологической средой. Это более безопасно. Такие биомаркеры в виде квантовых точек пока пытаются внедрять в мышей, где они по-разному взаимодействуют с имеющимися там биомолекулами или клетками. При этом квантовая точка может быть детектирована определенным образом — например, воздействием ультрафиолетового света или лазера. Исходя из этого, биологи или медики, например, могут определить, раковая эта клетка или нет. Именно синтезом таких квантовых точек мы и занимаемся. Мы также сейчас заинтересованы перспективным микроволновым синтезом полупроводниковых наноматериалов. Реакция проводится в лабораторной «микроволновке», что ускоряет и даже упрощает получение этих наноструктур.
Также в статье для журнала Advanced Functional Materials вы писали о так называемых цветных кристаллах…
Да, мы вводим квантовые точки в обычную поваренную соль и получаем на выходе светящиеся кристаллы. Мы можем получить кристаллы разных цветов. Квантовые точки в них хороши тем, что они очень стабильны, медленно выцветают и могут быть помещены в довольно агрессивные среды. Так, квантовые точки сами по себе очень чувствительны, например, к избыточному кислороду или интенсивному освещению. Если просто поместить их на солнце, то они теряют со временем свою яркость. Эти кристаллы при правильном смешивании могут давать диод определенного цвета. Таким образом, эту научную разработку можно использовать в разных энергосберегающих световых приборах.
С какими сложностями вы сталкиваетесь в вашей научной работе?
Мы знаем, как получать и делать полупроводниковые наноматериалы. Но все получается не сразу, поскольку не всегда в нашей лаборатории хватает необходимого оборудования. Например, мы иногда не можем качественно и своевременно проанализировать полученные нами материалы. Для этого нам нужен, в частности, просвечивающий электронный микроскоп — первейший инструмент в таких исследованиях. Он есть в другом университете в Петербурге, с которым мы сотрудничаем на договорной основе. Проблема в том, что, пока решается вся бумажная бюрократия по этому вопросу, время уходит, и полученный нами материал становится неинтересен, потому что кто-то другой в мире уже его исследовал или использовал для изготовления прибора. Здесь действительно присутствует мировая конкуренция. Значительно осложняют жизнь долгие процедуры приобретения нового оборудования и расходных материалов. По-моему, это одна из причин, по которым Россия отстает от других европейских стран в развитии науки. Но, как бы то ни было, с каждым годом ситуация выравнивается.
Не думали о переезде в Москву? Быть может, там больше возможностей для научного развития?
Я ранее бывал в Санкт-Петербурге наездами. И с 2009 года здесь многое изменилось к лучшему: внешний вид улиц и зданий, транспорт, городская инфраструктура, даже люди. Признаться, я вижу какой-то знак в том, что Дрезден, где я работал, является побратимом Северной столицы, я нахожу много общего у этих значимых в моей жизни городов. Петербург обладает какой-то своей положительной атмосферой и буквально влюбляет в себя — думаю, многие это когда-то почувствовали. Москва так не держит. А жертвовать душевным покоем ради столицы не стоит, ведь если душа на месте, то и в работе все будет хорошо.
Наталья Блинникова,
Редакция новостного портала Университета ИТМО
