Сейчас вы являетесь президентом World Rainforest Fund — организации, которая реализует ряд экологических программ по всему миру. Расскажите, пожалуйста, подробнее, какими ключевыми исследованиями и проектами вы занимаетесь в настоящее время?
Я был тем, кто доказал, что организмы развиваются посредством метода обратной связи. Я также доказал, что генетический код не оптимален для эволюции, он находится на так называемом адаптивном пике. Кроме того, я работаю над теорией, которая заключается в том, что организмы сделали Землю более пригодной для жизни и симбиоз гораздо более важен, нежели мы считаем сейчас. Он организует целые экосистемы и создает более высокое биоразнообразие. Вся эволюция между видами — это коэволюция.
А если говорить в целом о том, чем мы занимаемся в World Rainforest Fund, прежде всего необходимо отметить, что мы уже спасли 10000 акров леса в Эквадоре, где находятся самые густо населенные с точки зрения видового разнообразия тропические леса в мире. Согласно исследованиям ученых из Ботанического Сада Миссури (Missouri Botanical Garden), этот тропический лес имеет самое высокое число видов на единицу площади.
Правительство Эквадора разрешило строительство дороги через лес, что привело бы к масштабным вырубкам. Мы потратили всего три с половиной тысячи долларов, чтобы доказать, что дорога была бы гораздо шире, чем разрешило правительство, а также продемонстрировали важность сохранения тропических лесов. В итоге проект был свернут, так что, можно сказать, нам удалось установить рекорд по количеству видов, спасенных за доллар наших жертвователей, в истории всех когда-либо существовавших природоохранных организаций.
Также мы работаем над спасением тропических лесов Борнео в рамках Borneo Project. Мы предоставляем помощь не только от себя, но и от других организаций, с которыми мы сотрудничаем. В рамках этого проекта были сделаны очень информативные трехминутные видео, где рассказывается об эффекте, которые создают дамбы, уничтожающие огромные площади леса путем затопления. Кроме того, в рамках этого проекта проводится кампания против организаций огромных плантаций пальмового масла. Ведь организация плантации только одного вида, монокультуры, приводит к уничтожению всего тропического леса. Пока местное население не смогло полностью остановить этот процесс, но мы продолжаем бороться и наше финансирование помогает местным активистам в этой борьбе (Подробнее о реализации и миссии Borneo Project можно почитать здесь).
Еще один наш проект реализуется в Демократической Республике Конго, где правительство согласилось защищать тропический лес и не позволяет представителям зарубежных корпораций приходить и уничтожать его при условии, что мы будем помогать людям. И мы помогаем — в частности, строим колодцы, потому что людям там не хватает воды. Кроме того, открываем школы, а также помогаем развивать технологии устойчивого развития в сельском хозяйстве, что позволяет избегать уничтожения тропического леса. Тысячи акров тропического леса были спасены благодаря достижению соглашения с правительством и поддержке местного населения.
И опять же, мы сделали это, работая с природоохранными группами, которые действуют в Конго. Этот тропический лес является одним из самых важных в мире для спасения климата. Потому что он как губка, которая впитывает углекислый газ. Кроме того, там обитает бонобо, который является ближайшим родственником человека, а также африканские слоны. И наконец, там живет племя Пигмеев и другие первобытные племена.
Наша деятельность включает не только реализацию образовательных программ, направленных на спасение тропических лесов. Также мы осуществляем сбор денег от наших жертвователей и предоставляем финансовую помощь группам, которые доказали свою эффективность в спасении тропических лесов и которых самим жертвователям не так просто найти. Мы проверяем их очень тщательно: смотрим на эффективность, насколько они честно и открыто работают и так далее. На нашем сайте есть целый блок критериев, которым должна соответствовать группа, которая претендует на грант.
ООН объявила 2019 год Международным годом Периодической таблицы. И уже в июле вы выступите на IV Международной конференции, посвященной Периодической таблице, которая пройдет в Петербурге, в Университете ИТМО. Почему вас заинтересовало это событие и какие аспекты планируете осветить в своем выступлении?
Во-первых, безусловно, это наследие моего отца Гленна Сиборга — его работа, за которую он получил Нобелевскую премию и, в частности, его исследования, связанные с Периодической таблицей. Он добавил десять элементов в Периодическую таблицу, наиболее известный из них — плутоний. Хочу отметить, что он прикладывал огромные усилия для того, чтобы предотвратить распространение ядерного оружия, и хотел, чтобы были подписаны соответствующие соглашения между США и СССР. Еще один элемент — америций, который широко использовался в датчиках задымления, и также номер 106, сиборгий, названный в его честь.
На конференции в Петербурге я планирую рассказать о его работе, но не только об этом. Как сообщил мне Михаил Курушкин (идеолог и организатор конференции, доцент научно-образовательного центра химического инжиниринга Университета ИТМО — прим.ред.), на конференции также будут подниматься вопросы устойчивого развития, ведь ее поддерживает ЮНЕСКО. Я подумал, переговорил со многими учеными в UCLA, в том числе с Эриком Шерри (профессор Калифорнийского университета, Лос-Анджелес, США — прим.ред.), и они сказали, что да, я должен поехать и рассказать об устойчивом развитии, о той части работы, которую делаю для спасения окружающей среды.
Поэтому я бы хотел поговорить об элементах периодической таблицы и их роли в устойчивом развитии. Кроме того, признаюсь, есть еще одна причина, по которой я хочу поехать, и она не связана с наукой. Я бы хотел увидеть Россию, посмотреть на Эрмитаж, прогуляться по Петербургу, посетить Москву и увидеть Кремль, посмотреть на разных людей. Я бы хотел попробовать вашу кухню, послушать музыку, прикоснуться к русской культуре и науке.
Если говорить об исследованиях Гленна Сиборга, можно вспомнить интересный факт: ваш отец и его коллеги в Лаборатории Лоуренса в Беркли открыли столько элементов, что при их помощи можно было полностью записать его рабочий адрес. XX век был веком великих открытий, в том числе и в химии. Но что дальше? Сегодня возникает много вопросов о том, конечна ли Периодическая таблица. Каково ваше мнение на этот счет?
Да, однажды ради забавы я написал своему отцу письмо, используя только названия элементов Периодической таблицы, даже в его имени (сиборгий, лоуренсий, берклий, калифорний). Я его сохранил. Может быть, кстати, возьму с собой, чтобы показать, это действительно забавная шутка.
Думаю ли я, что таблица бесконечна, или все же есть какое-то конечное число элементов? Я, конечно, эволюционный биолог, а не химик-ядерщик, так что есть другие ученые, кто дал бы более квалифицированный ответ. Например, профессор Юрий Оганесян. Я не считаю, что таблица бесконечна, но думаю, что мы еще далеки от конца и будет добавлено еще много элементов.
А если смотреть шире, за какими областями науки, тенденциями вы следите сами? Где, на ваш взгляд, ожидать прорывных открытий?
Много новых открытий будет, скорее всего, в биохимии. Очень многое еще будет сделано в области ДНК-исследований, причем не только в самой ДНК, но и в плане того, как она взаимодействует с другими молекулами. Многое предстоит узнать о том, как ДНК регулируется и контролируется. Ведь молекула ДНК иерархична, там есть гены, которые включают и выключают разные вещи. И я думаю, здесь будет много сюрпризов, которых мы не ждем. Например, мы теперь знаем, что гены могут «перепрыгивать» даже между организмами, а раньше мы о таком и подумать не могли.
Также я думаю, что широкое поле открытий лежит в области функционирования мозга. Пока мы знаем о мозге очень мало: механизмы памяти, обучения, мыслительных процессов — как все это работает, нам практически не известно. Там скрыто еще очень много интересных вещей. Кроме того, мне кажется, что мы увидим много открытий в области астрофизики.
Вы уже упомянули биохимию, и в связи этим возникает другой вопрос. Сейчас очень многие ученые говорят о том, что наука становится все более междисциплинарной. Чтобы идти и развиваться дальше, уже недостаточно быть чистым химиком, биологом, физиком. Вы согласны с этим?
Да, я полностью согласен. Безусловно, в определенной степени должно существовать некое разделение, чтобы можно было добраться до сути вещей. Это называется редукционизм. Но в науке все взаимосвязано, и сферы познания пересекаются. Так что быть узким специалистом в одной сфере хорошо и удобно, но большие прорывы будут сделаны в междисциплинарных областях.
Многие различия между сферами познания являются искусственными в своем роде. Мы, например, можем видеть, что есть иерархические отношения между элементами в пирамиде, построенной из научных областей. Математика внизу, на ней базируется физика, химия зиждется на математике и физике, а биология на всех трех предыдущих. А социальные науки — экономика и психология — основаны на биологии. Но также есть и определенная междисциплинарная зависимость. Мой отец как-то сказал фразу (я не смогу воспроизвести ее по памяти точно, но вы наверняка можете ее найти), о том, что все дисциплины взаимно переплетены вплоть до того, что поэзия и искусство связаны с наукой, и все попытки классифицировать их искусственны.
Вы также немного рассказали об устойчивом развитии. Об этом, как и зеленой экономике в целом, сейчас очень много говорят, но, как мне кажется, далеко не все понимают, как необходимо работать в этой сфере.
В этом смысле мы прежде всего должны понимать, что экономика основана на биологии, ни одна наука не существует обособленно, как мы уже обсудили. Но одна из проблем, которая есть у современных экономистов, заключается в том, что они не воспринимают экономику как дисциплину, основанную на биологии и экологии, Земле и окружающей среде. Мы просто не можем это игнорировать и думать, что вещи могут расти вечно, а мы можем бесконечно продлевать рост.
Все говорят о том, что экономический рост — это хорошо, в то время как лишь немногие экономисты говорят об устойчивой экономике или столь необходимой экономике устойчивого развития, в которой работают и кормят людей без экономического роста. Конечно, многие экологи говорят об этом, но большинство экономистов этого не делает. Мы также должны помнить, что важно заботиться о бедных и кормить людей, поэтому мы должны быть реалистами. Я считаю, что нам необходимо преобразовать экономику, основанную на ископаемом топливе, в экономику, основанную на возобновляемых источниках энергии, таких как солнечная энергия, энергия ветра и геотермальная энергия. И мы должны очень быстро осуществить этот переход и переобучить профильных специалистов.
Кроме того, нам надо работать над накоплением энергии и экономном ее потреблением. В США примерно 50 % энергии расходуется неэффективно. Нам нужно развивать хорошие исследования в области инженерии и научиться сохранять накопленную энергию. Для примера, в США на одну машину приходится примерно 1,2 пассажира, что крайне расточительно. Кроме того, сами машины должны быть более энергоэффективными. И наконец, мы должны перепроектировать наши города, что тоже является крайне важной частью зеленой экономики. Нужно переделывать города так, чтобы они были более комфортны для людей и животных, нежели для машин. Необходимо переходить с автомобилей на поезда и автобусы, чтобы мы могли сократить выбросы парниковых газов.
Многие считают, что использование традиционных источников дешевле и эффективнее. На ваш взгляд, можно ли ожидать, что уже в ближайшем будущем удастся переломить этот тренд?
Да, конечно. Потому что научные исследования в этой области делают солнечные батареи и ветрогенераторы все более производительными. Кроме того, именно эти источники энергии являются и самым быстро растущим сегментом из всех альтернативных источников энергии.
Но здесь очень важно упомянуть момент, связанный с образованием. Потому что люди на самом деле не понимают, что солнечные и ветровые источники энергии дают большее число рабочих мест на доллар, чем ископаемые виды топлива. И я подчеркиваю, не просто больше мест, а больше рабочих мест на доллар, что является правильным научным и математическим подходом. Поэтому альтернативная энергия перспективна даже в аспекте занятости людей. И наконец, когда мы говорим о развитии, нужно понимать, что мы должны субсидировать эти источники энергии, а невосполняемые облагать налогами.
На церемонии открытия Международного года Периодической таблицы химических элементов глава ЮНЕСКО Одри Азуле говорила в том числе о том, что сегодня как никогда важно выстраивать диалог между научным сообществом, политиками и различными общественными институтами. Учитывая ваш опыт, как это можно делать наиболее эффективно?
Я думаю, что ученые должны высказываться первыми. И мне кажется, что в этом смысле ситуация улучшается. Несколько десятилетий назад считалось, что это неправильно. Ученым нравится их работа, им нравится сидеть в лаборатории или в поле, делать публикации, учить студентов, но, в то же время, они должны понимать, что у их работы будут последствия.
Ученые должны больше говорить. Мы должны идти к прессе, к людям и общаться с ними, быть активистами и вовлеченными в общество людьми, как делал мой отец и как делаю я. Например, в Америке есть «Союз обеспокоенных ученых» (The Union of Concerned Scientists (UCS)), это общественная некоммерческая организация, контактирующая с Конгрессом, с политиками, законодателями, президентом. Она в том числе лоббирует производство пищевых продуктов в более устойчивых условиях, решает проблемы, связанные с изменением климата, а также проблемы, связанные с его отрицанием.
Я знаю, что в Европе нет проблемы, связанной с отрицанием изменения климата, но в Америке это есть. У нас есть президент, который отвергает это, политики, которые в это не верят, и люди, которые не хотят видеть этих изменений. Ученые должны играть ключевую роль в информировании общественности и политиков об опасностях нарушения климата, уничтожения тропических лесов, коралловых рифов и других экосистем, а также биоразнообразия в целом. Они должны просвещать общественность и политиков по научным вопросам, важным для выживания и благополучия человечества.
Это отчасти отсылает и к тому, чем занимается научная коммуникация в целом. Я знаю, что вы участвуете во многих образовательных, научно-популярных мероприятиях. Объясняя науку, вы говорите, что театр так же важен, как факты. (В оригинале: “Theater is just as important as the facts”). Что именно вы имеете в виду? И каков, на ваш взгляд, лучший способ говорить доступно широкой аудитории о сложной науке?
Эта фраза означает, что вам нужно побуждать людей обращать внимание на сложные вещи, изучать науку и вдохновляться ею. Конечно, очень важно распространять знания и объяснять их просто и ясно. И театр в этом смысле может быть полезным. Многие люди ошибочно считают науку скучной. Но на самом деле наука интересная и захватывающая вещь, и мне повезло, что я знал это с детства. Наука обогащает вашу жизнь не только теми вещами, которые она дала нам в быту, но и фантастическими идеями и открытиями.
Я биолог-эволюционист, поэтому мне легко увидеть, что теория эволюции Дарвина интересна и захватывающа, но мы также должны уметь это передать. Один из способов коммуникации — это просто объяснение. Но важно помнить, что у людей есть не только интеллект, но и эмоции. Поэтому каждый год в День Дарвина, который отмечается сейчас во всем мире, я одеваюсь как Чарльз Дарвин и читаю лекцию об эволюции. Это театр, и он достигает до людей более непосредственно, на эмоциональном уровне. Он волнует их и помогает задуматься о проблемах науки и окружающей среды.
Музыка, искусство и литература также могут быть использованы для привлечения людей к науке и проблемам окружающей среды, а также объяснить им необходимость спасения Земли, животных и растений. Это особенно видно на примере музыки – например, некоторым популярным музыкантам удалось донести широким массам суть различных социальных движений и многие проблемы. Музыканты, может быть, и не объясняют науку, но они могут оказать огромную помощь в решении важных научных проблем, таких как изменение климата и необходимость спасения видов Земли от вымирания.
Дэвид Сиборг — эволюционный биолог. Он получил степень бакалавра в Калифорнийском университете в Дэвисе по зоологии, а степень магистра — в Калифорнийском университете в Беркли. Дэвид Сиборг является автором теории, согласно которой организмы развиваются посредством метода обратной связи. Он также доказал, что генетический код не оптимален для эволюции, он находится на так называемом адаптивном пике. Ученый активно занимается общественной и популяризаторской деятельностью. Дэвид Сиборг является основателем и президентом World Rainforest Fund, некоммерческого фонда, занимающегося сохранением тропических лесов и биоразнообразия Земли, а также основателем Seaborg Open Space Fund. Он также помог обеспечить принятие городским советом Беркли постановления, которое запрещает использование тропических лесов и красного дерева во всех продуктах, используемых городом Беркли.
Более подробно ознакомиться с биографией и общественной деятельностью ученого можно здесь.
Следить за проектами и деятельностью Фонда можно на официальном сайте worldrainforest.org
