В последнее время понятие «кластер» становится все популярнее. Скажите, как понимать этот термин и всегда ли верно его используют в России?

Действительно, в нашей стране это понятие используют не всегда в точном его значении. Кластер – это когда на территории, находящейся в двух-трех часах езды на машине от центра города, расположено большое количество компаний, университетов, лабораторий, НИИ, которые работают по конкретной теме. Обычно кластер насчитывает от 130 различных организаций и больше – так создается определенная «концентрация людей», которая является одним из факторов, благодаря которым территория вырывается вперед и ежегодно производит новые продукты, в том числе инновационные, новые сервисы, компании, стартапы, проекты и в идеале – новые профессии. Почему я акцентирую внимание именно на «концентрации людей»? Потому что человеческий капитал является основным стартовым ресурсом любого кластера. Именно по этой причине они конкурируют за высококлассных специалистов: нужно успеть заполучить умные головы и руки, хороших менеджеров, которые хотя бы часть своей жизни свяжут с этой территорией. Без людей, без их совместной работы не появятся ни новые проекты, ни новые компании. Кстати, расстояние между компаниями кластера в два-три часа езды на машине тоже играет на руку этому столь необходимому взаимодействию. Людям обязательно нужно встречаться вживую, ведь новые проекты не возникают виртуально. Для того чтобы делиться своими идеями и предложениями, нужно доверять людям, которым ты о них рассказываешь, а доверие возникает только после личной встречи. И то не сразу: сначала несколько раз вы поговорили, к третьей встрече начало формироваться некое взаимопонимание, к пятой – отношения укрепились. Установлено, что на формирование доверительной среды на территории кластера уходит в среднем три года. Только после этого он начинает «жить», производя что-то новое.

Что еще нужно знать о кластерах?

Глобальная задача кластера – попасть в пять-семь, максимум десять ключевых точек мира по какой-то теме, специализации. Причем, как правило, темы эти более узконаправленные в сравнении с отраслями. Кремниевая долина – типичный кластер, который специализируется на IT, но на самом деле на ее территории расположено порядка 17 кластеров более узкой направленности. В названии кластера должен быть заложен четкий ответ, за чем сюда можно обратиться. Так, автомобилестроительный кластер – это слишком широко, логичнее появление кластера инжиниринга для автомобилестроения или кластера автокомпонентов для легкового транспорта.

Когда в России начали появляться кластеры?

Активные диалоги по поводу кластеров начались в 2009-2010 годы, сейчас уже есть множество территорий, регионов и городов, которые заявляют свои кластеры. Существует, например, самарский аэрокосмический кластер, где могут делать ракеты с нуля, томский биотехнологический кластер, казанский IT кластер, чебоксарский электротехнический кластер, калужский автомобильный кластер, дубнинский ядерный кластер и многие другие. Если говорить о Санкт-Петербурге, то здесь активно развиваются фармацевтический кластер, кластер информационных технологий, ювелирный кластер и так далее. Степень их зрелости и активности профсообщества в них разная, но они есть. На данный момент в России выделено 25 пилотных инновационных кластеров, заявляются новые – все они находятся на разных ступенях развития. Во многом их уровень зависит от команды кластера, от сложившегося в нем сообщества профессионалов и лидеров, которые – и это важно – не назначаются, а выбираются коллективом. Если в кластере нет согласия, «оживления» территории придется ждать еще долго.

Некоторые вузы, в том числе Университет ИТМО, входят в различные кластеры. Насколько важно кластеру иметь в своем составе университет?

Это принципиально важно. Более того, лучше иметь не один вуз, а три или пять. Кластеру необходимы специалисты разного профиля, по-разному думающие и действующие. Одна из важнейших задач университетов в кластере как раз подготовка таких кадров. Кроме того, вузы выступают исполнителями заказов бизнеса как технической, так и научной направленности. Каждый кластер обязан фокусироваться на научных исследованиях, которые помогают делать качественные прорывы в его работе. А где еще творить науку, как ни в университетах. Также важно, чтобы университет брал на себя задачу ведения научных коммуникаций, или, как это называют в мире, SciComm. Например, объяснял профессиональному сообществу и жителям города и региона, что происходит внутри университета и кластера, какие есть задачи и достижения по части научно-практических работ. Распространять эту информацию нужно не только в России, но и в мире. 

Как правильно выстраивать взаимоотношения между вузом и кластером?

Примеры хорошего взаимодействия есть. Например, можно похвалить Университет ИТМО: у вас получилось стать правильным партнером для предприятий, компаний и кластеров Санкт-Петербурга, существует достаточно подтверждающих это проектов. То же самое можно сказать о СГАУ, ВШЭ, МФТИ, УрГУ, НГУ и ряде других вузов. Но если я попрошу привести примеры успешных проектов, ответить смогут единицы. И вот это нужно изменить. Важно, чтобы такие примеры могли назвать и сотрудники вуза, и другие люди.

В целом, в России сейчас непросто привести много успешных примеров взаимодействия вузов и индустрии хотя бы потому, что информация о неудачных проектах распространяется гораздо быстрее. Наиболее типичные «проколы» следующие: допустим, университет взялся выполнить задачу, но сдал не в срок или выполнил ее не так, как нужно компании. А в бизнесе идет производственный процесс! Хватает одного неудачного опыта взаимодействия с каким-нибудь вузом, чтобы компания перестала работать с высшей школой. Чтобы проломить лед недоверия, вуз, который стремится быть на одной волне с бизнесом, должен создать себе репутацию, а именно реализовать серию разных качественно выполненных, последовательных проектов, которые красноречиво скажут «с нами можно работать, нам можно доверять». Университету важно демонстрировать свою способность быть надежным партнером для разных целевых аудиторий, но в то же время, следуя желанию быть полезным бизнесу, не забывать о своих интересах.

Если говорить о полезном для кластера вузе, каким он должен быть?

В ответе на этот вопрос я сошлюсь на опыт Стэнфордского университета, который расположен в Кремниевой долине. На данный момент это один из самых успешных в мире исследовательских , предпринимательских вузов – их еще называют «глобальными». Остановлюсь на факторе междисциплинарности. Так, руководство Стэнфордского университета всеми способами поощряет междисциплинарные исследования и создает максимально комфортные условия для их появления. Любой сотрудник вуза может выйти за пределы своей отрасли и лаборатории: если физику вдруг понадобилось помещение с химическими реактивами и оборудованием, он может получить бесплатный доступ к нему. В Стэнфорде, как и во многих других ведущих американских вузах, есть много пространств для общения – кафе, парки или лужайки на территории университета. И здесь пекутся о том, чтобы количество этих коммуникативных площадок увеличивалось, чтобы создавалось больше поводов для «столкновения» людей разных специальностей. Один из руководителей Стэнфорда – планировщик города по специальности. Так вот, в этом вузе специально изучают маршруты передвижения людей по кампусу, чтобы создавать больше точек, где может состояться пересечение людей разных специальностей. Ведь иногда достаточно одной встречи, одного разговора за столиком в кафе, чтобы появилось что-то новое – идея, стартап, команда. Задумайтесь, где студенты, аспиранты, преподаватели Университета ИТМО, например, могут «столкнуться» с биологами или океанологами?

Помимо прочего, в Стэнфорде разрешено дополнительное изучение других дисциплин, не относящихся непосредственно к специальности студента, а обучение нередко ведется в смешанных, междисциплинарных группах. Заставьте физиков и биологов поговорить о человеке – наблюдать за этим отдельное удовольствие! В России, к сожалению, такие традиции «взаимного опыления» сейчас используются недостаточно.

Что еще в России не понимают в кластерах и развитии вузов?

Тот же вопрос я задала в Стэнфордском университете. Тогда проректор Стэнфорда Джеф Вотчел мне ответил, что наши делегации, приезжающие к ним за опытом, интересуются исключительно технологиями создания кластера или развития университета, инфраструктуры. Это важно. Но недостаточно. Необходимо формировать собственную культуру предпринимательства и уметь рисковать – не сдаваться, двигаться дальше, даже если что-то идет не так. В шансе на провал заключена определенная свобода и комфорт для исследователя. Тогда студент, выпускник или профессор университета будут готовы действовать, экспериментировать, выходить за рамки и получать результаты высокого уровня, а не бесконечно думать, как соответствовать стандартам и не ошибаться. Важно научиться подниматься после ошибки и снова приниматься за работу, с учетом выученных уроков. Тогда можно получить работающие результаты и не сломиться под грузом неудач. В Стэнфордском университете культуру и экосистему для этого выстраивали более ста лет, и продолжают ежегодно на нее работать. Так что и сейчас многие усилия и ресурсы  руководства, в том числе финансовые, направлены на поддержку этой культуры принятия риска: поскольку потерять ее можно очень быстро, а восстанавливать – дорого и долго.

 

Ульяна Малышева,
Редакция новостного портала Университета ИТМО