Урбанист из Катара Али Альрауф — об арабских мегаполисах, красоте Петербурга и городах будущего

— Для начала расскажите, пожалуйста, немного о себе: как вы в принципе пришли в урбанистику, почему когда-то выбрали именно эту профессию?

— Я родился в Каире в семье профессоров. Мы много путешествовали по странам Ближнего Востока и Европы, и на меня очень сильно повлияли эти поездки. Всегда было интересно наблюдать за людьми и разными пространствами — изучать, как устроены города, улицы, дома. В моей семье это было довольно необычным увлечением ― до этого у нас не было ни архитекторов, ни дизайнеров. И когда я всерьез начал задумываться о будущей профессии, никто из родителей не мог подсказать, с чего мне начать и куда конкретно стоит идти дальше.

Но повезло, что у отца был знакомый профессор, который дал хорошие рекомендации. Он поговорил со мной ― про интересы и увлечения ― и предложил попробовать поступить в архитектурную школу. Тогда для меня это стало настоящим открытием — раньше я вообще не представлял, чему, как и где надо учиться, чтобы проектировать здания и города. В итоге я поступил в Каирский университет на архитектурное направление, а по итогам обучения в бакалавриате мне удалось занять второе место по успеваемости среди 122 студентов. Степень магистра я также получил в Каире, а писать докторскую диссертацию поехал уже в Калифорнийский университет в Беркли.

― Обучение там чем-то отличалось?

― В Египте всё устроено по классике: преподаватель говорит, студенты слушают, спорить или предлагать другие мнения не принято. В Беркли была совершенно другая атмосфера. Там поощрялось, чтобы студенты высказывали свои идеи и отстаивали собственные позиции. Это был радикально иной подход, который сильно меня впечатлил.

― А что вы делали после окончания университета?

― После аспирантуры я вернулся в Египет, начал преподавать, заниматься исследованиями и параллельно вести консалтинговые проекты в своей дизайн-студии. И сейчас, спустя 40 лет, я продолжаю совмещать три этих направления.

— Расскажите, пожалуйста, подробнее: над какими самыми важными проектами вам удалось поработать в своей карьере?  

— В Египте я работал в своей дизайн-студии и специализировался на культурных объектах вроде музеев и театров. Также я занимался проектами для туристических деревень и курортов в Шарм-эль-Шейхе, Хургаде, на озере Карун и в других уникальных природных зонах. Помимо этого, мы с командой готовили несколько проектов библиотек в небольших городах ― старались сделать так, чтобы они стали настоящими культурными центрами притяжения. Среди объектов, которыми я действительно горжусь, — Национальный театр фольклорного искусства, центр исследований и туризма в природном заповеднике Вади-Дегла, детская библиотека Верхнего Египта, культурно-социальный центр в городе Эль-Канатир-эль-Хейрия, музей мумификации в Луксоре и музей музыкального наследия. Благодаря нескольким проектам мне удалось получить профессиональные награды.

А еще мы спроектировали целый квартал культурных сооружений. Это проект в районе Агуза на юге Каира. Проект победил в конкурсе от Министерства культуры Египта. Весь квартал состоит из сооружений для традиционного искусства, фольклорного театра и танца, также там располагается музей традиционных костюмов и ремесел. Главный театр вмещает 700 человек, там есть залы для выступлений, а также помещения для репетиций со световой и акустической аппаратурой.

Затем я переехал в Бахрейн, а потом и в Катар. И это сильно повлияло на характер моей работы и проектов. До этого я работал профессором в Университете Бахрейна, а после переезда ― в Университете Катара и Университете Хамада бин Халифы. По правилам, у меня не было права открыть собственную дизайн-студию ― тогда я начал консультировать агентства, девелоперов и государственные структуры. Это был очень интересный опыт ― особенно в период подготовки Катара к чемпионату мира по футболу 2022 года. С командой мы смогли буквально переосмыслить Доху: мы с нуля продумывали, как город сможет принять такое огромное количество гостей и какие пространства надо для них создать. И кстати, во время этой работы я впервые посетил Москву, которая принимала чемпионат за четыре года до этого. Эта поездка помогла мне изучить опыт российской столицы.

— А какие решения вы в итоге предложили в рамках этого большого проекта? И как их разрабатывали?

— В основе всех решений мы заложили концепцию наследия. Это значит, что каждое действие и вложенный доллар должны быть направлены не только на сегодняшнее событие, но и в целом в будущее. Не Доха служит событию, а событие должно служить Дохе, оставляя после себя позитивные изменения и пользу для Катара. 

Наша задача заключалась в создании целостного опыта для гостей. Всё должно было быть продумано так, чтобы человек ощущал, что попал в особое место и получит уникальные впечатления от чемпионата в Катаре. Для этого мы создали комплексный документ, в котором прописали всё: от безопасности, гостиниц и спортивных сооружений до того, как люди будут проводить время до и после матчей, как они будут передвигаться по городу.

Другой ключевой задачей всего чемпионата стало строительство восьми стадионов. Это знаковые сооружения, формирующие облик города, их невозможно спрятать. Поэтому мы сознательно распределили стадионы по разным районам Дохи так, чтобы каждый из них стал ядром для дальнейшего развития территории. Стадионы уже давно перестали быть просто аренами для футбола — это площадки для концертов, фестивалей и общественных мероприятий. Мы хотели, чтобы их энергия вливалась в общее городское развитие.

При этом мы стремились создать баланс между наследием и современностью. Например, стадион «Аль Тумама» вдохновлен гахфией — традиционным арабским мужским головным убором, который защищает от солнца. Архитектор Ибрагим Мохаммед Джайда увидел в этом символе возможность создать пространство, где люди собираются вместе. Другой пример — стадион «Аль Байт» в форме традиционного шатра. Он, в свою очередь, отсылает к бедуинской культуре, которая до сих пор остается важной частью жизни региона. При этом сооружения также демонстрируют современную архитектурную эстетику.

Мы понимаем, что важно уважать прошлое. Но в то же время мы живем в мире искусственного интеллекта и высоких технологий. Наша задача — найти баланс между сохранением идентичности и открытостью к новым возможностям. Для нас это и есть динамичное наследие — уважать историю, но не бояться говорить языком современности.

— А если как раз продолжить разговор о будущем: как, по вашему мнению, дальше будут развиваться города? Какие тенденции будут преобладать? 

— Раньше экономика строилась вокруг сельского хозяйства: мы выращивали урожай и продавали его — так зарождалась экономическая система. Когда наступила индустриальная эпоха, у нас появились заводы и транспортные развязки, а города стали больше.

Сейчас мы живем во времена информационной и цифровой революции, главным фактором развития становится экономика знаний. Крупные компании вроде Google ничего физически не производят и при этом имеют обороты, превышающие валовой внутренний продукт некоторых стран. Ценность создается не за счет земли или производства, а благодаря идеям, инновациям и интеллектуальному труду.

При этом у многих людей нет привязки к месту. Они мобильны и часто переезжают, поэтому для городов стало критически важно создавать такую среду, которая бы привлекала талантливых специалистов и удерживала их. Это уже не вопрос страны в целом, а конкуренция между самими городами. Например, в России люди часто перемещаются между крупными городами вроде Москвы и Петербурга, потому что в этих локациях активно инвестируют в инновации, технологии и образование.

Если говорить про Ближний Восток ― я участвовал в разных исследованиях, где мы смотрели, что именно привлекает специалистов по интеллектуальному труду. Они могут работать из любой точки мира, ведь им нужен всего лишь ноутбук, но выбирают жить там, где есть качественная городская среда — зеленые пространства, развитый общественный транспорт, комфортная инфраструктура. Например, опрос среди работников инновационных центров и исследовательских институтов показал, что 82% респондентов важен удобный общественный транспорт. Причина проста: для них время в пути — возможность спокойно обдумать идеи, а в машине приходится следить за дорогой. Поэтому, говоря о будущем городов, я уверен, что успех будет зависеть от того, насколько город способен привлечь и удержать талантливых людей.

Еще один важный аспект — космополитизм. Городам нужно становиться более открытыми к культурному разнообразию. Гуляя по Невскому проспекту, я увидел, как много здесь людей со всего мира, и это замечательно.

И, наконец, взаимодействие с природой. Если раньше деревья и клумбы использовали лишь для украшения, то сегодня задача города — создавать живую среду, где человек может по-настоящему взаимодействовать с природой. В Петербурге есть большие парки, где собираются целые сообщества, и небольшие зеленые зоны во дворах с детскими площадками. Это как раз тот подход, который, на мой взгляд, определит будущее успешных городов.

— Недавно вы стали участником программы ITMO Fellowship. Почему в принципе решили присоединиться к команде Первого неклассического?

— Я давно знаю об ИТМО, но раньше не думал, что когда-нибудь появится возможность для сотрудничества. Поэтому я очень благодарен доценту Института дизайна и урбанистики ИТМО Ирине Шмелевой, которая увидела, что я могу предложить студентам новый взгляд на архитектуру, и пригласила меня на программу ITMO Fellowship.

В Институте дизайна и урбанистики ИТМО преподаватели учат студентов мыслить гибко, ведь архитектура и градостроительство — это динамичные процессы, которые постоянно меняются под влиянием технологий и экономики. Этот взгляд мне очень близок. К тому же эксперты ИТМО не уступают мировым специалистам в плане применения современных геоинформационных систем и искусственного интеллекта в области градостроительства.

В ИТМО я провел открытую лекцию «Глобальная урбанистика: как прибрежные города меняют облик Ближнего Востока» для сотрудников и студентов университета, где рассказал, как в арабских мегаполисах сочетают футуризм, культуру и идентичность и как крупные события вроде World Expo и FIFA переписывают карту городов. Отдельно я провел курс лекций «Проблемы, вызовы и стремления современных городов и горожан» для магистрантов международного направления по урбанистике ИТМО под руководством доцента Ирины Шмелевой. Мы вместе искали идеи, как развивать Петербург, а студенты делились своими проектами. Например, для одного из заданий студентам нужно было прогуляться по городу и передать его дух через фотоснимки. Это задание позволило иначе взглянуть на Северную столицу России.

— А как Вам самому город?

— Он потрясающий. Петербург сам по себе стал живой выставкой своей истории. Буквально каждое здание рассказывает об экономике, культуре, архитектуре разных эпох, и в сегодняшних музеях, галереях, кофейнях угадывается облик дворцов и доходных домов прошлого. Я бы точно хотел вернуться сюда когда-нибудь еще раз.