Дмитрий Песков, Агентство стратегических инициатив
Если сегодня говорить о промышленной революции, то логика простая. Все революции были про этику и про справедливость. Ни одной не было про промышленность. Поэтому сугубо промышленная революция в России невозможна, ни в отдельно взятой стране, ни в отдельно взятом городе. В мире все технологические этапы этого процесса, в принципе, уже реализованы: цифровизация, «умные» материалы, управленческие технологии. У нас в стране первые два этапа либо пройдены, либо методы их реализации заимствованы. А управленческие технологии, которые как раз про этику и справедливость, до России пока не дошли. Мы импортировали некоторые слова, которые становятся техномемами, и в этом некоторые видят спасение нашей родины: раньше был краудсорсинг, теперь все учат новое слово — аджайл. Прямой импорт западных технологий — это печальный опыт, и синтез этих подходов порождает невообразимые фантазмы. Мы наблюдаем невероятное превращение: есть какой-то замысел, но при реализации он меняется на противоположный. Такое ощущение, что сейчас пошла мода на разрушение, чтобы потом создать новое будущее — прямо как в XIX веке. Сможет ли Россия соревноваться с США в этом разрушении? Это ключевой вопрос.
Алексей Боровков, Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого
В наступающем будущем важны люди, которые будут создавать это самое «разрушение», реализовывать принципиально новые подходы. Смена устоев будет идти долго и медленно, потому что старая система будет защищаться: никому не хочется остаться не у дел. Но другого пути нет. Чтобы преодолеть это сопротивление, нужны проблемы и вызовы, которые можно решить только с помощью новых технологий: цифрового проектирования, метаматериалов, робототехники, сенсорики и других. Эти главные проблемы должны быть названы, определены, чтобы Россия была лидером не только в атомной и космической отраслях.
Петр Щедровицкий, Фонд «ЦСР «Северо-Запад», Госкорпорация «Росатом»
Мы хорошо понимаем, что было раньше, и плохо — что будет позже. Плюсы в том, что, опираясь на опыт наших коллег, мы можем построить институты социального и экономического развития быстрее, но не факт, что они не будут нам мешать. Например, кого радует скорость в высокоскоростных поездах в 135 км/ч, когда в Париже поезда разгоняются до 300 км/ч, а в Японии и того — до 400 км/ч? Мы не научились смотреть вперед. Взять хотя бы бытовой пример: посмотрите на эту кошмарную застройку в Девяткино, Мурино. Прошлое оттягивает назад, и я не знаю такого случая, чтобы какая-либо революция произошла на основе предыдущего строя. Мощное лобби в той или иной сфере диктует свои правила и делает все, чтобы не пришли новые технологии. Или взять наши российские вузы, на которые все сейчас смотрят с надеждой. Я лично не понимаю, как внутри них можно создать что-то новое, ведь там старая педагогическая система лагерно-тюремного-больничного типа. Ведь здания вузов проектировались так, чтобы в случае чего размещать там госпитали. Поэтому в некоторых странах новые промышленные и социальные кластеры создаются совершенно в новых местах. Тюремщики в наших сознаниях, образах и схемах жизни.
Владимир Васильев, ректор Университета ИТМО
Пока не могу сказать, что наша страна в какой-либо области серьезно вырывается вперед мировых конкурентов. Скорее, мы участвуем в каких-либо проектах и разработках вместе с остальными. Здесь уже прозвучал вопрос: а кто заказчик новых технологий? В этом вопросе, на мой взгляд, нельзя забывать о человеке, о его пространстве для жизни, как внешнем, так и внутреннем. Кое-какие человеческие ценности остались прежними еще с давних времен, и в этом ничего страшного нет. Ведь какие-либо приоритеты, как развития отдельного человека, так и целого города, могут оставаться неизменными всегда, но общество вольно выбирать те или иные варианты своего развития. Парадигма НТИ — это взгляд в будущее, который должен также внимательно рассматривать пространство человека, внутреннее и внешнее. Мы должны растить инженеров, разработчиков, дизайнеров, а также развивать искусство и переводить его в науку — ведь зачастую искусство гораздо лучше предсказывает будущее, чем аналитики.
Сергей Мовчан, вице-губернатор Санкт-Петербурга
Кто-то должен строить высокотехнологичное будущее. Возникает вопрос кадров, а чтобы готовить кадры для профессий, не ко всем из которых даже придуманы названия, должны быть соответствующие учителя. Есть ли они? Сейчас идет процесс технологизации. А будет ли полезно для общества, если мы освободим людей от тяжелого физического труда, от каких-либо видов занятости? То, что технологическая революция должна быть — это абсолютно точно, я не ретроград. Но кем станут люди после нее? «Умными» потребителями? Это даже странно звучит. Поэтому нам нельзя отказываться от вопросов этики, вопросов личностного развития человека в новом обществе.
Максим Мейксин, председатель Комитета по промышленной политике и инновациям
В Санкт-Петербурге 23 тысячи промышленных предприятий разного масштаба. Десять процентов российской науки также развивается именно в нашем городе. При создании здесь новых рынков и предприятий мы должны опираться на то, что у нас уже есть. В городе существует огромный кадровый потенциал, именно поэтому только здесь возможно развитие некоторых отраслей, которые нельзя развивать в других регионах страны. Например, это фармацевтика, IT. У нас есть технологический и интеллектуальный задел, чтобы занимать лидирующие позиции на почти всех рынках НТИ.
