Что такое форсайт и open mind мышление
Как показывает история, космос всегда был частью человеческого мира. Его по-разному представляли во многих культурах. Можно открыть любой астрономический альбом эпохи средневековья — так или иначе какой-то небосвод там есть.
Однако все эти представления меняются в шестидесятые годы. Как только человек физически выходит за пределы околоорбитального пространства, он сталкивается с новой проблемой. Ему нужно соотнести себя и свою антропометрию с тем местом, где он неожиданно оказался. А что там делать с этим телом? Как там с ним обходиться с точки зрения дизайн-проектирования?
С выдвижением на околоземное пространство мы лишаемся нескольких важных вещей. Во-первых, системы ориентиров. Это банальная линия горизонта. Те же линии x, y и z со школьных уроков. Благодаря ним всегда понятно, как строить домик и делать его трехмерным. А на околоземной орбите сложнее. Где с точки зрения архитектуры, предметов дизайна и различных утилитарных практик находятся пол, потолок и стены?
Вспомним кровать космонавта. Это ремни, которые пристегиваются к абсолютно любой поверхности. Куда пристегнулся — там и кровать.
В шестидесятые годы людей начинает волновать вопрос проектирования предметов новой космической эпохи. Нам-то мыслить легко. Мы — поколение, выросшее на творчестве Кубрика и Спилберга. Они и многие другие уже артикулировали нам миры и спорно, но решали задачи. А в 50-60 годы люди были уверены, что через десять лет будут, как на работу, летать на околезмную орбиту, и не могли соотнести эти мечты с действительностью.
И тут на сцену выходят специалисты форсайта — те, кто думают о будущем и смотрят за горизонт, – и архитекторы. Причем настоящие, те, кто формируют повестку современности, заглядывая на 50 лет вперед. Такие, как, например, Заха Хадид. Она строила пространство, которое ломает геометрию, думая, что через 30 лет технологии позволят ей таким образом проектировать объекты.
О Диснейленде и General Motors
Одним из первых проектов в духе «хочу жить в космосе» стал дом будущего «Монсанто», простоявший как аттракцион в калифорнийском Диснейленде с 1957 по 1967 года. Его особенность состояла в проектировании без понятия сторон света. Создавая современное здание на территории Земли, мы, как бы странно это ни звучало, размышляем о том, как движется солнце по небосклону, где северная сторона, где южная, где запад, восток, какая будет инсоляция — уровень освещения нижних помещений (в Парнасе, например, люди на нижних этажах живут почти всегда в темноте, что очень плохо с биомедицинской точки зрения). Все требования, которые мы предъявляем к архитектурному планированию, снимаются в случае космоса.
Над проектом работал большой пул архитекторов и форсайдеров, которые задумывались и о других самых разных деталях проектировки. Например, а что происходит с материалами в космосе? Ведь не потащим же на околоземную орбиту дерево? А пластик? А где его производить? У любого пластика есть срок эксплуатации, после которого он начинает слоиться. И об этом начинают задумываться архитекторы 50-60 годов.
Проект, конечно, спекулятивный – подобная архитектура придумывает то, что на самом деле и близко не может быть реализовано. Но в чем тогда идея «Монстанты» и ее популярности? Дело в том, что американцы хотели приучить публику к жизни в новой среде еще до того, как человек окажется за пределами Земли. Не надо потом учить жить в квадратике, кружочке, шаре, кубе — необходимо заранее поменять представления о проектировании предметного дизайна. И тогда в будущем все полетим и каждому будет комфортно.
Следующим проектом, который должен был приучить публику к будущему на некоей условной орбите без привычных вещей вроде магазина и супермаркета, стали видео Motorama. Это серия прекрасных роликов 1957 года, снятая на деньги General Motors. Идея заключалась в том, чтобы проиллюстрировать жизнь человека будущего. Например, тут барышня просыпается, получает приглашение на выставку GM и находит там кухню из будущего, где все процессы автоматизированы — машины все сделают за нее.
https://www.youtube.com/watch?v=_CdO9JBL54g
Самыми главными тезисами шестидесятых становятся следующие: мы не должны быть привязаны к нормальным системам координат (чем меньше стандартов, тем лучше), и все должно быть либо максимально автоматизировано, либо иметь такие формы, которые не требуют модульности.
Ненужный человек и новые материалы
В 20 веке некоторые архитекторы думали, что в будущем человек станет ненужными со всеми своими необходимыми гаджетами и приспособлениями. И в этой связи нужно формировать соответствующую идейную повестку, чтобы он не потерялся совсем за гаджетами.
Интересным в этой связи стал проект Джона Лотнера, который решил подумать не об индивидуальном автомобиле или боксе, а о хемосфере, которая перемещалась бы вместе с человеком с планеты на планету. Главной задачей архитектора стало понимание фундамента. Привязки к определенной земли нету, зато есть готовность к любому ландшафту. В этой конструкции способом привязки будущего пространства для жизни должен был стать некий стержень, стилус внутри сферы. Проект был опять-таки спекулятивным, так как не мог выйти за рамки материалов, существовавших в 60-ые годы.
Тут надо сказать «спасибо» Второй мировой войне — в ее рамках произошел огромный прогресс прототипирования облегченных материалов разного рода, которые в основном использовались в конструкции фюзеляжей самолетов-бомбардировщиков. Сделали легче фюзеляж — можем нагрузить больше бомб. После войны материалы начали использовать для космической программы США и СССР, а также для создания новых предметов бытового дизайна.
Поэтому хемосфера во многом отталкивалась от тех материалов, которые были разработаны в 40-ые годы, и пыталась максимально интегрировать эту технологию. Это был один из первых проектов, для которых начинают задумываться о ресурсосбережении. Поиск альтернативных источников был связан с идеей не защиты окружающей среды, а попадания на планету без нефти.
НЛО в Сиэтле и растительность
Хемосферы и «Монсанто» не были популяризированы, однако в 1960-ые в моду входят новые объекты, новаторские с точки зрения прямого и буквального архитектурного дизайна. Цитируемым и узнаваемым обликом становится все то, что для людей так или иначе ассоциировалось с космосом. Неопознанный летающий объект, например. Почему-то мы все решили, что это будет диск. Этим вопросом задаются все форсайтеры и по сей день: почему в 60-ые мы решили изображать наши и не наши космические корабли круглыми? Почему не квадратными? Толком ответа нет.
Прекрасным примером архитектуры в духе НЛО можно считать телебашню в Сиэтле. У нее очень интересный силуэт, так как в ее основании находится такой же, как и в проекте Лотнера, стержень, и на нем держится тарелка. По сути, это такой же проект, как и хемосфера, только очень вытянутый. Сейчас она, как и многие телебашни на территории Америки и Европы, будет совершенно неактуальна — мы уже давно переходим с аналогового сигнала на цифровой, и телебашни нам не нужны. Скоро нужно будет думать, что делать с нашей Останкино. Башня в Сиэтле сейчас переживает ровно ту же историю, хотя она и является символом города.
Другой интересный проект за авторством американского архитектора Уильяма Перейра — библиотека Гейзеля в Сан-Диего. Идея проекта абсолютно прогрессивна даже для сегодняшнего дня. Допустим, мы нашли экзопланету со всеми необходимыми условиями для нашего выживания: наличие флоры, фауны, фотосинтеза. В общем, все процессы, которые происходят на Земле. Идея Перейра состояла в том, что, когда наш условный космический объект окажется в новой для себя среде, то мы должны дать возможность местной природе его завоевать. В нижнем фундаменте библиотеки Перейры были предусмотрены архитектурные детали, по которым в дом забиралась бы растительность. Как известно, если дать возможность любому растению где-то вырасти, на том же старом балконе дома в районе «Петроградки», оно воспользуется шансом.
Перейро хотел, чтобы из мрачного, выжженного корпуса в конечном итоге по всем конструкциям забралась природа, обладающая достаточной силой для «поглощения» объекта. Согласно задумке автора, мы не должны менять чужую территорию под себя — нужно максимально интегрироваться в те биологические процессы, которые будут происходить там.
Но были и куда более скромные проекты. Их идеи опирались на то, что первые поселенцы новых планет будут в первую очередь колонистами. И для решения первичных элементарных проблем им нужно будет жить в монобоксах. Главным задачами здесь становятся модульность и прототипирование. Как Lego — каждая следующая деталь подходит предыдущей. Контейнерная улица, с точки зрения архитекторов-бруталистов 60-70 годов, идеальна.
Пока колонисты не поймут степень опасности новой среды, они не должны развивать городскую инфраструктуру. Поэтому колония должны создаваться в духе построек от Элисон и Петера Ситсонов. Их садовый павильон для колледжа св. Хильды — прекрасный тому пример. Он был построен студентами с помощью тех материалов, которые им были доступны. Через этот кейс обучающиеся поняли, как быть экономичными по отношению к окружающей среде.
Японцы и петербургский стадион
Кто двинулись в новом направлении быстрее всех и оказались самыми смелыми? Конечно, японцы. Они всегда мыслят абстрактно. Пока американские архитекторы оставались наследниками и заложниками немецкой архитектурной школы, японцы не сильно испытывали европейское влияние и сохраняли абстракцию. Например, знаменитая Капсульная башня «Накагин» Кисе Курокава, использующая те же модульные контейнеры.
Конечно, мы знакомы с Курокава по другой постройке — футбольному стадиону «Газпром Арена». К большому сожалению, этот большой проект был реализован не полностью. Автор хотел, чтобы стадион стал некой точкой отсчета нового пространства и города. Архитектор ведь никогда не планирует одно здание при планировке чего-то масштабного – он должен подумать обо всех территориях, где будет виден его объект. Во всех этих точках меняются ландшафт, визуальная линия, инфраструктура движения, количество людей и прочее. А был реализован всего один объект, притом с большим отставанием по времени. Построй мы Зенит арену в 60-70 годы, за визами в Советский союз встало бы полмира — это была очень прогрессивная архитектура. Но для 2017 года она устарела на 47 лет и перестала быть актуальна.
Космос в дизайне малых объектов
Все объекты в дизайн-прототипировании 1960-1970-ых годов, как бы странно это ни звучало, имеют округлую форму. Она наиболее эргономична и может стать частью как нормального зонированного прямоугольного пространства, так и любого округлого объема предполагаемого космического корабля. Кроме того, именно в ту эпоху дизайнеры начали думать, как сделать внутреннее пространство помещений максимально комфортным. Не только с точки зрения предметной картины, но и визуальной, а также звуковой.
Apollo 711 — это важный предмет для американской эстетики 60-70 годов. Он встречается почти на всех памятных фотографиях интерьеров. Будучи очень эстетским и дизайнерским, он тем не менее вошел в бытовой интерьер и часто попадал на страницы American House – журнала в духе «Домашнего очага».
Еще один пример принадлежит компании Telefunken, которая продолжает работать и сегодня. Предметом ее интереса были идеи о небесных телах, с которыми может столкнуться человек после ухода с Земли. Кометы, астероиды и метеориты. Компания считала, что в будущем человек должен будет размышлять визуально новыми иконографическими типами (это характерные типажи и элементы). Например, красоту природной линии человек космоса будет познавать не через крону деревьев, а с помощью других объектов. Визуальную культуру надо будет создавать заново и сообразно изображениям в космосе. В общем, Telefunken была устремлена в воспитание новой визуальной привычки.
Один из моих самых любимых проектов — Audio Egg от компании Panasonic. В 1970-ые годы, когда нужно было привнести музыку и радио непосредственно в дом, инженеры решили создать бифункциональный объект, целую среду восприятия звука. Согласно их мысли, такая звукопередача будет более комфортной для всех участников процесса: и для тех, кто внутри, и для тех, кто нечаянно зашел в комнату или сидит по соседству.
А что насчет СССР?
Почему, если первым человеком в космосе был Гагарин, разговор об эпохе space age проходит только об архитектуре и дизайне США, Японии, Италии? В СССР тоже проходило развитие. Особенно всего, что связано с материаловедением, — мы были одними из самых прогрессивно мыслящих с точки зрения материалов. И у нас были свои лидеры, только вместе архитектурных бюро — государственные институты. Например, ВНИИТЭ, который занимался художественным конструированием (это был советский аналог слова «дизайн»). Сотрудники учреждения могли выписывать все зарубежные журналы и, следовательно, хорошо представляли, что происходит в мире предметного дизайна за границей советов. Потому многие проекты, создававшиеся в СССР в духе модного space age, полностью соответствовали устремлениям, уровню и конкурентной среде на Западе.
Например, космический пылесос «Сатурн» со специфическим шумоподавлением. Исследователи до сих пор не могут определить, кто был раньше — наше устройство или западный проект под названием Hoover. Что точно известно, так это простота использования нашего пылесоса, — он обладал мобильной динамической конструкцией с колесиками, а труба Hoover вообще была расположена неудачно. Кроме того, можно также вспомнить магнитофон «Комета».
Был у нас и прогрессивный проект с точки зрения мирового развития — знаменитый советский транзисторный радиоприемник «Микро». Это был первый в истории человечества переносимый звуковой ряд. Сейчас, вставляя наушники iPods в уши и формируя необходимую звуковую картинку, мы должны быть благодарны советским инженерам и форсайт-дизайнерам. В ту эпоху американская и немецкая звуковая индустрия шагнула только в интерьерный звук, а наши инженеры пошли в сторону создания индивидуального переносного радиоприемника. К большому сожалению, он не стал широко доступен публике в советское время – его нельзя было купить в обычном магазине.
Однако он стал очень популярен за рубежом. Абсолютно известный факт: радиоприемник «Микро» использовала английская ныне здравствующая королева, когда гуляла с корги. Это был один из подарков, который ей в свое время направила одна из советских делегаций. На западе прибор, конечно же, сразу же разбирали американские и немецкие инженеры, быстро появлялись западные аналоги.
Итоги
В эпохе space age принимали равное участие очень многие космические державы и проектные институты, но по итогам западный космический дизайн оказался более актуализирован. О нем издано неисчисляемое количество книг. И по бюро, и по производителям, и по архитекторам. Напротив, в России мало кто знал о существовании «Микры».
Большое спасибо в этой связи московской художественно-промышленной академии имени Строганова, институту «Стрелка» и академии МАРХИ. Они сейчас занимаются огромной работой по популяризации достижений советских дизайнеров. Когда у тебя условия более сдержанные, а границы прототипирования более строгие, ты смотришь далеко-далеко вперед. И сейчас, мне кажется, в интеллектуальный оборот введут представления о том, кто есть кто в мире космического форсайта 60-ых.
Что осталось из тех идей, которые закладывали дизайнеры и архитекторы? Наверно, идеи эргономики, новых материалов, нового пространства. Понимая, как выглядит и куда двинулась архитектура сегодня, мы должны декларировать, что форсайт мышление эпохи space age определило визуальную картину архитектуры современности.
Я часто говорю своим студентам фразу: «Вы перестали фантазировать, вы перестали мечтать». Людям через 50 лет будет очень скучно жить. То, чем мы живем сегодня, как выглядят наши автомобили, кофеварки, предметы быта, все это — результат форсайт-мышления архитекторов и дизайнеров space age. Если мы сегодня не будем столь же провокативны, неожиданны и интеллектуальны, сколь были люди в эпоху космических открытий, то наши потомки будут жить в белом кубе и полигональном квадрате с очень неразвитой системой координат.
