Фильм «Эффект Рения» вы сняли в 2014 году. При этом съемки велись за тысячи километров от Москвы, в кратере вулкана Кудрявый. С чего началась работа?
Еще в 2012 году мы снимали на Камчатке проект, посвященный вулканам. В рамках создания того фильма мы общались с известным вулканологом Генрихом Семеновичем Штейнбергом. Это знаковая фигура не только российской, но и мировой вулканологии. При этом это именно тот человек, который любит рассказывать всевозможные длинные истории. Тогда он много говорил об открытии месторождении рения на острове Итуруп. Мы, естественно, слушали, кивали, отчасти из вежливости, но понимали, что эту информацию мы в работе использовать не сможем. Но так получилось, что вскоре Минкульт объявил конкурс на создание фильмов научно-популярной направленности, мне позвонила автор сценария и предложила подать такую заявку. Тогда мы и решили развить тему с рением и подали заявку в министерство культуры – ее приняли.
Изначально нам предложили вести все съемки в рамках Москвы — на заводах, в музеях, НИИ и так далее. Иными словами — пойти по линии наименьшего сопротивления. Благо, мне удалось убедить руководителя студии в том, что хорошее кино не получится снять в пределах МКАДа. Чтобы сделать проект качественно, необходимо отправиться «в поля» с геологами либо организовать собственную поездку к тому самому заветному вулкану. Так совпало, что в Институте минералогии, геохимии и кристаллохимии редких элементов (ИМГРЭ) как раз на этот год намечалась экспедиция в нужное нам место. Мы подключились к исследователям и организовали очень непростую экспедицию.
Что тогда было сложнее всего?
Туда, во-первых, просто сложно попасть, а сделать это с огромным количеством съемочного оборудования сложнее во много раз. Нас было трое — я, оператор и наш помощник, а геологов было человек семь-восемь. На всех пришлось около тонны груза, на нас троих 300 с лишним килограммов. Еще в Москве мы просчитали все, вплоть до винтика, взяли запасные детали в нескольких экземплярах, ведь там магазинов нет. На всякий случай взяли даже то, что, казалось бы, не может пригодиться. Но это позволило нам обезопасить себя от непредвиденных обстоятельств. Привезли с собой даже генератор, к которому потом ходили подзаряжать технику из другой части острова, хотя поначалу это казалось невозможным: один он весит больше 40 килограммов.
Можно представить, сколько каждый из нас должен был сделать рейсов из машины в машину, из такси в такси, потом на самолет, в лодку, с лодки на корабль и так далее — количество транспорта было колоссальным. Мы сознательно взяли серьезное оборудование, потому что с маленькими камерами, Go-Pro, могут приехать все. Нашей же целью было отснять действительно качественный материал.
Добирались мы тоже достаточно долго: сначала перелетели на Сахалин, потом на судне отправились на остров Итуруп – один из южных островов Курильской гряды, а уже оттуда с попутными рыболовецкими судами нас забросили в одну из ночей на ту часть острова, куда не ведут дороги. Очень символично — там все названия связаны с главными обитателями тех мест: Медвежья бухта, Медвежий вулкан, речка Медвежья и прочее. К слову, самих медведей мы тоже там встречали в огромном количестве и даже пережили нападение медведицы.
Погода в этих местах суровая: очень высокая влажность, поэтому, если вы постирали одежду, сушить ее бесполезно, она все равно остается влажной и кое-как досыхает на теле. Помимо погоды, неблагоприятно влияли и на технику, и на организм серные испарения. К концу поездки даже ружья у геологов покрылись ржавчиной. Пару раз случались тайфуны, а это, если вы знаете, не просто дождь, как мы привыкли. Дождь бьет по телу практически горизонтально с такой скоростью, как будто в тело втыкаются иголки.
Как долго продлились съемки?
На острове мы пробыли около месяца. Мы разбили лагерь на берегу океана, а оттуда уже поднимались на сам вулкан. В первый раз восхождение заняло день пути, потом дело пошло побыстрее, мы с определенными интервалами спускались вниз, чтобы подзарядить аккумуляторы, слить материал, набрать продуктов. За этот месяц мы, конечно, одичали. Но, в отличие от многих, кто приезжает из экспедиций истощенными, похудевшими, мы, наоборот, на удивление в весе прибавили. Питались исключительно рисом, гречкой и тушенкой, плюс постоянная нагрузка, наши огромные рюкзаки помогли нам набрать массу.
Серьезное, научно-популярное, документальное кино, тем более сопряженное с такими сложностями — с одной стороны, непросто делать, с другой — это не массовый продукт, который способен быстро окупиться. Готовы ли этим сегодня заниматься? Что лично вас привлекает в такой работе?
К этому постепенно появляется интерес, если тема действительно увлекательна, если есть шанс ее необычно реализовать, тем более побывать, где ты никогда не был, — я всегда «за» руками и ногами. А сложностей никогда не боялся, еще с юношества я занимался спортивным ориентированием. С другой стороны, меня всегда манила идея узнать и рассказать о чем-то, что мне незнакомо. С каждым фильмом мы сами постигаем то, о чем рассказываем людям. Мы погружаемся в терминологию, психологию и жизнь ученых, а это ведь особый мир, знакомимся с областями, с которыми обычный человек просто так не столкнется на протяжении жизни.
Что касается научно-популярного кино в целом, с этим, безусловно, сейчас проблема В советское время все это существовало, были хорошие научно-популярные студии, в том числе «Центрнаучфильм», на которой был снят «Эффект Рения» и которая недавно перестала существовать. С закрытием таких студий закончилась эпоха научно-популярного кино, которое люди моего поколения привыкли смотреть в детстве, его не стало. Сейчас, безусловно, выпускается много телевизионного контента, но самой школы, где была некая преемственность мастерства поколений, уже нет. Люди работают над такими проектами от случая к случаю, когда подвернется бюджет. Если то кино воспитывало, сейчас то немногое, что есть, скорее развлекает. Кино становится больше не научным, а просто популярным.
Как вы преподносите материал, чтобы он, с одной стороны, оставался максимально корректным, научным, но при этом был понятен и интересен современной аудитории?
Безусловно, научную мысль, повествование, которое исходит из уст ученых, всегда необходимо постараться пояснить оптимально и при этом доступным языком. Это делается за счет графических схем или художественных приемов. Например, в «Эффекте Рения» мы сделали это элементарно и понятно: геолог вышел на берег Тихого океана и сам показал процесс образования вулканов, в частности, вулкана Кудрявого с его рением. Он сделал это руками, насыпая импровизированные вулканы с помощью песка. Безусловно, мы оставили всю научную составляющую, но проиллюстрировали ее вот такими наглядными вещами.
Кроме того, мы используем и собственные наработки, эскизы и схемы ученых, но при этом пытаемся сделать их более понятными с помощью компьютерной графики. К примеру, если фотографии или сканы ученым достаточны для работы, то нам этого недостаточно: зрителя нужно все время удивлять, удерживать его внимание, показывая что-то интересное. Статичные фотографии, конечно, сейчас уже никому не интересны, они должны оживать. Это касается даже старых хроникальных фотографий, которые тоже должны быть преподнесены интереснее — вплоть до анимирования и создания 3D-моделей.
К слову, про аудиторию. Как и где его создатели находят своего зрителя?
Я считаю, что одна из возможностей выходить к зрителю, — это как раз-таки такие фестивали, как «Мир знаний». Обычно на стандартных фестивалях люди не готовы воспринимать научно-популярное кино. Сейчас в моде в основном авторское кино, артхаус, фильмы о людях с ограниченными возможностями, религиозная тематика, военно-историческая наконец. А фестиваль «Мир знаний» как раз в этом контексте является хорошей площадкой, где можно познакомить людей с миром науки.
И мне кажется, в перспективе очень важно сделать так, чтобы начатая деятельность продолжалась и после фестиваля, чтобы те люди, которые могут и хотят делать качественное кино, продолжали делать это дальше, получили возможность продвигать свои фильмы и показывать их не только в рамках фестиваля, но и на других площадках, на телевизионных каналах.
А может ли вообще делать научно-популярное кино для массового зрителя? Ведь мы давно привыкли уже к некой специфичности этого жанра.
Мне кажется, в этом смысле нам нужно начать с воспитания зрителя. Причем, оно должно начинаться в детском саду или школе. Даже я помню, как нам включали фильмы на уроках химии или физики. В силу возраста я, возможно, не так серьезно к ним относился или вообще занимался в это время чем-то другим, но это все же позволило уделить им время уже в зрелом возрасте, уже тогда они произвели на меня определенное впечатление. И в этом, мне кажется, и состоит первостепенная задача — не апеллировать к сегодняшнему массовому зрителю, который привык к некому шоу. Есть некоторое ощущение, что он уже потерян для научно-популярного кино.
Сейчас важно охватить не всех, а постараться работать на молодежную аудиторию, дать ей возможность пройти школу вместе с качественными фильмами, которые позволяют расширить границы или, напротив, подчеркнуть их отсутствие в познании науки. Когда они вырастут, они займут свою нишу, возможно, отчасти кто-то вдохновится и будет заниматься этим дальше, пойдет в науку, а кто-то просто будет жить с более глубоким и полноценным пониманием того мира, который нас окружает.
Какие научно-популярные фильмы вы смотрите сами, что могли бы посоветовать?
Когда бывает время, я останавливаюсь на каналах типа BBC и Discovery. Безусловно, они воспитывают поколения, свою аудиторию в Штатах, Британии по всему миру. Пока мы не можем с ними побороться по аудитории, но я бы, например, с удовольствием «посидел» бы и на наших фильмах. У нас большая страна, много производств, технологий, процессов, которые хотелось бы объяснить. И теперь уже есть средства, которые позволяют воплощать эти темы более ярко, чем это было раньше. Хотя, безусловно, делать действительно качественный продукт очень дорого.
Поддержка образования, науки, культуры всегда считается задачей именно государства. Есть ли возможность получать частное финансирование? Например, известны прецеденты поддержки образовательных проектов со стороны бизнеса.
В области научно-популярного кино лично я, к сожалению, с такими прецедентами не сталкивался. Сейчас бизнес, безусловно, заинтересован в популяризации своей деятельности. Финансировать освещение научной работы сотрудников какого-нибудь НИИ они не готовы. Исключением, например, может стать, область генной инженерии. Те организации, которые специализируются на этом и активно проявляют себя на рынке, стремятся говорить о себе и своей деятельности, транслировать мнения экспертов.
Но большой пласт фундаментальной науки, к сожалению, остается незаметным. Хотелось бы, чтобы бизнес был более активен в этом плане, чтобы появились люди, которые готовы чем-то пожертвовать финансово ради создания научно-популярных фильмов. Они, несомненно, помнят, что их воспитало, на чем сами росли в детстве, но их дети потребляют уже совсем другое кино.
С другой стороны, как сами научные организации, ученые, с вашей точки зрения, должны участвовать в процессе? Ведь если вспомнить тот же западный опыт популяризации науки, как еще ученым заручиться финансовой поддержкой налогоплательщиков или своих основных стейкхолдеров, если не говорить открыто о своей ежедневной исследовательской работе, в том числе с помощью видеоконтента?
По собственному опыту могу сказать, что сегодня бюджеты на некоторые научные проекты, исследования не идут ни в какое сравнение с бюджетами на кино. Это серьезные деньги. Но если в нашей сфере в целом публика может оценить результат работы — посмотреть, получился или не получился фильм, то достижения и работа в области фундаментальной науки для обычных людей зачастую действительно непонятны. Но почему бы ученым самим не сделать шаг к тому, чтобы популяризировать свою деятельность через фильмы, говорить о себе больше, в конце концов, начать снимать самим?
Но иногда получается, что мы приходим к людям и хотим про них снимать, а они в этом не заинтересованы. Тогда возникает логичный вопрос: почему? Деятельность и ее результат всегда требует обнародования. И такая популяризация, как мне кажется, тоже входит в ответственность ученых.
Наша же ответственность как создателей научно-популярное кино — сделать его качественно и не разочаровать зрителя. Не поступать так, как это часто бывает, — нарезали кадры из интернета и выдали как собственный научно-популярный фильм или пригласили неких псевдоученых, которые кочуют из одного проекта в проект. Конечно, после такого интерес и доверие у думающего зрителя к любым проектам теряется. А все остальные «подсаживаются» на этакие «пугалки» про НЛО и прочее, о которых вам, конечно, очень хорошо известно.
Люди, безусловно, сами должны критично оценивать, какой продукт они потребляют и прекрасно понимать, что у нас есть совсем другое, есть серьезная наука. А она есть, я это видел. Есть очень много одержимых своим делом ученых и их проекты заслуживают нашего с вами внимания.
Показ фильма «Эффект Рения» пройдет 19 октября в 19:00 в актовом зале Университета ИТМО (ул. Ломоносова, 9). Регистрация на мероприятие доступна по ссылке. Ознакомиться с полной программой и другими участниками фестиваля можно на официальном сайте Международного кинофестиваля научно-популярных и образовательных фильмов «Мир знаний».
