Чтобы знали и помнили!

Почти двадцать лет назад я написал статью «У нас была Великая эпоха!», в которой рассказывал молодежи о достижениях советских ученых в области информатики. С тех пор сменилось несколько поколений, и уже пора напомнить сегодняшним молодым людям, кто был и навсегда останется в истории российской информатики. Для этого расскажу три истории.

Первая история. Я показал моему аспиранту, который закончил Политехнический институт, биографию член-корреспондента АН СССР Михаила Александровича Гаврилова. Он обратил внимание на то, что Гаврилов закончил училище Баумана, и с удивлением спросил у меня: «Как можно стать академиком, закончив ПТУ (профессиональное технические училище)?».

Молодому человеку, который, как и многие другие ребята, считал, что хорошо понимает жизнь, было невдомек, что Бауманское училище ― совсем не ПТУ, а наравне с Политехническим институтом, окончанием которого он очень гордился, является одним из лучших технических вузов страны…

Вторая история очень похожа на первую. Однажды в разговоре со мной очень толковая аспирантка, закончившая МГУ, неожиданно заявила, что всегда думала, что Политех и ЛЭТИ в Санкт-Петербурге ― это один и тот же вуз. При этом она попыталась защитить себя тем, что она москвичка.

Тут я вспомнил историю, рассказанную член-корреспондентом РАН Владимиром Львовичем Арлазаровым, который тогда работал в Институте проблем управления (ИПУ) РАН и был к тому времени уже пять лет начальником другого москвича ― выдающегося ученого Георгия Максимовича Адельсона-Вельского (о нем стоит читать здесь). Кто учил алгоритмы, вспоминайте, что такое АВЛ-деревья, которые Адельсон придумал вместе с Евгением Михайловичем Ландисом.

АВЛ-деревья, названные ими сбалансированными деревьями, были первоначально предназначены для быстрого поиска повторяющихся позиций в играх. Они стали в мировой информатике прецедентом нетривиальной эффективной структуры данных, изменяющейся при изменении самих данных.

Замечу, что в 2007 г. мы (два выдающихся олимпиадных программиста Андрей Станкевич, Михаил Дворкин и я) написали эссе «О применении автоматов при реализации алгоритмов дискретной математики (на примере АВЛ-деревьев)». Возможно, это кому-то будет интересно… Андрей тем временем давно уже сам учит студентов и школьников, а Миша все расширяет контингент обучаемых информатике.

Несмотря на то, что достижений у России в последнее время не так много, часто приходится слышать, что нам нужны победы в технологиях, а не на соревнованиях по программированию. На это я подробно давно ответил в статье «Зачем нам чемпионы по программированию?». Здесь же замечу, что, во-первых, нам надо радоваться, что есть область интеллектуальной деятельности, где Россия постоянно на мировой арене добивается успехов, во-вторых, и в технологиях у нас дела обстоят совсем неплохо (свои поисковики, свои социальные сети, свои антивирусы, свои средства разработки программ, свой язык программирования и т. д.), а вот особых достижений в области алгоритмов и структур данных как не было в СССР, так практически нет и сейчас: во всемирно известные книги в этой области в качестве основных наших достижений «попали» только АВЛ-деревья и «Алгоритм четырех русских».

Интересно, что, несмотря на его название, среди авторов (В.Л. Арлазаров, Е. А. Диниц, М. А. Кронрод и И.А. Фараджев) этого алгоритма нет русских :-) Это оказалось так, но не совсем: «Миша Кронрод с самого начала шутил, что он среди четверых „самый русский“ ― его мать Лидия Александровна Кронрод русская. Все остальные, увы …». При этом Фараджев имел загадочную национальность ― тат. Кстати, на полуфиналы в Университете ИТМО команды НИТУ «МИСиС» привозил он, а на финале чемпионата мира по программированию в Санкт-Петербурге в 2013 г., кроме него, был и В. Л. Арлазаров. При этом отмечу, что отцом Миши был выдающийся человек ― Александр Семенович Кронрод.

24.06.2020 г. Игоря Александровича Фараджева не стало… На следующий день информация об этом появилась на странице ACM MISIS, а седьмого июля, когда об этом узнал от Арлазарова, о его кончине сообщил и я на своих страницах в сетях «ВКонтакте» и Facebook ― для того, чтобы знали, КТО с нами жил рядом!

Возвратимся к Адельсону. Его долго уговаривал защитить докторскую диссертацию директор ИПУ академик АН СССР Вадим Александрович Трапезников. Георгию Максимовичу, видимо, это надоело, и он написал некоторый математический текст, который назвал диссертацией на тему «Метод структурных графов для задач дискретной оптимизации» и единогласно защитил его в 1974 г. в одном из диссертационных советов ИПУ.

Однако Высшей аттестационной комиссии (ВАК) не все понравилось в этом тексте (например практически полное отсутствие введения), а, возможно, и в самом соискателе, и она послала его работу в другую организацию для получения дополнительного отзыва ― то есть практически на повторную защиту. По мнению Адельсона, текст был направлен в Политехнический институт. Арлазаров две недели искал его там, но работа оказалась не в Политехническом, а в … Электротехническом институте. На то Адельсон и был выдающимся ученым, чтобы не вдаваться в такие мелочи. Повторная защита закончилась благополучно. Как она проходила? Я там был и расскажу об этом.

В начале защиты у председателя диссертационного Совета, ректора ЛЭТИ Александра Александровича Вавилова спросили, почему происходит это мероприятие, если на совете ИПУ он прошел единогласно. Вавилов ответил, что так решила ВАК. Совет рассматривал отзыв, который докладывал подготовивший его член Совета ― основатель и первый директор Санкт-Петербургского института информатики и автоматизации РАН, доктор технических наук, профессор Валентин Михайлович Пономарев.

Пока он докладывал, можно было посмотреть диссертацию Адельсона, с первых страниц которой была ясна, по крайней мере, одна из причин, почему ВАК попросила дополнительный отзыв ― она начиналась без введения: прямо «с места в карьер».

Мнение Валентина Михайловича была положительным. После этого члены совета стали задавать вопросы. Помню два из них. У соискателя спросили про внедрение, на это он ответил, что к ним в лабораторию как-то приходила женщина, которая интересовалась возможностью применения результатов диссертации Адельсона в области, которой она занималась. Они нашли «общий язык», но эта женщина больше … не приходила. При этом отмечу, что впоследствии Георгий Максимович нашел «общий язык» и с моим давним знакомым (года эдак c 1974 г.) Олегом Петровичем Кузнецовым (он, в частности, подписал отзыв на мою диссертацию и написал с ним книгу «Дискретная математика для инженера». М.: Энергия, 1980, 1988).

Второй вопрос был к Вавилову как члену Президиума ВАК, он состоял в том, допустимо ли такое оформление диссертации, как в данном случае. Александр Александрович сказал, что его никто не уполномочивал выступать здесь как представителя ВАК, а как член совета он поддержал диссертанта, отметив его откровенность и непосредственность при ответах на вопросы.

Потом были выступления. Запомнились три. Виктор Ильич Варшавский сообщил, что перед нами находится чемпион мира по шахматам, правда, компьютерным, и отметил существенную роль Адельсона в этой победе. Проникновенно выступила Инна Михайловна Давыдова из Ленинградского государственного университета. Вначале она сказала, что находится здесь вместо член-корреспондента АН СССР Святослава Сергеевича Лаврова, который сейчас на заседании парткома. Далее Инна Михайловна поведала, что в области дискретной математики существует взаимное неприятие научных школ Москвы и Ленинграда, и из столицы «дискретные математики» нашего города признают только Адельсона. Владимир Львович Арлазаров в своем выступлении попросил членов совета сделать поправку на то, что соискатель говорит: это не столь важно, значительно важнее то, что он сделал. А еще Арлазаров заметил, что, несмотря на то, что Адельсону нельзя поручить ни одно дело, более толкового человека он в жизни не встречал.

В общем, совет единогласно поддержал положительный отзыв, представленный Пономаревым.

Потом был обед во Дворце молодежи, на котором в перерыве Арлазаров рассказал об изложенном выше поиске диссертации Адельсона в Ленинграде. После этого один из членов совета поведал, что благожелательное отношение к соискателю было связано с тем, что представители разных направлений ИПУ, которые между собой явно не были дружны, в едином порыве стали звонить в ЛЭТИ с просьбой поддержать Адельсона.

Затем прозвучало откровение этого деятеля, которого не смутило ни присутствие своего и моего давнего знакомого Леонида Яковлевича Розенблюма, ни мое (на меня, я думаю, он вообще не обратил внимания): «Лека, ты же знаешь (обратился он к Розенблюму), я (после этого он произнес слово, которое обычно применял Гоголь для обозначения людей определенной национальности), кроме тебя, не люблю, а эта амеба мне не понравилась особо, но что я мог поделать, если даже мой Брат просил за него ― пришлось проголосовать за…». Так что Адельсон оказался не по зубам и таким, как этот член!

Помню эту историю, как будто она была вчера. Потом с Арлазаровым я общался по поводу олимпиад по программированию и создания федерации спортивного программирования!

А вот как описывает это событие Розенблюм в своих воспоминаниях, назвав этот фрагмент «Банкет по случаю катастрофы»: «Катастрофа ― это когда ВАК направляет диссертацию на повторную защиту. Так эта уважающая себя организация поступила с Герой Адельсоном-Вельским, видимо, как с дважды евреем Советского Союза (их в истории было два, первый ― Левин-Коган из ленинградского „Зенита“). Повторная защита (получение отзыва из другого диссертационного совета) была назначена в ЛЭТИ, и мы провели солидную артиллерийскую подготовку, переговорив с ректором, профессором Вавиловым и ведущими членами ученого совета. Описав заслуги Геры перед Отечеством в области науки и компьютерных шахмат (он был одним из активнейших участников создания программы, выигравшей тогда чемпионат мира), мы просили всех быть как можно мягче, потому что он персона абсолютно беззащитная. Двухчасовая процедура полностью подтвердила этот тезис, но Геру защитили. Значительно дольше продолжался банкет ― с 12 пополудни до 12 ночи. Он происходил в только что открывшемся ресторане „Дворца молодежи“. Володя Арлазаров убедительно просил меня помочь Гере с оформлением документов и особенно стенограммы. Я не вел никаких записей, но вынужден был согласиться. Утром следующего дня раздался телефонный звонок из Москвы, и Володя извиняющимся голосом сказал, что они увезли Геру домой, и просил меня сделать все самостоятельно. „Все равно от Геры мало толку“, ― добавил он. Пришлось потратить кучу времени на это кропотливое дело».

Там же приведена байка Розенблюма об Адельсоне, которая названа «Дайте квартиру академику!»: «Для того, чтобы выбить квартиру Гере Адельсону-Вельскому, институт выдвинул его кандидатом в член-корреспонденты АН СССР. Когда список кандидатов был напечатан газетой „Известия“, этот документ стал квинтэссенцией ходатайства в Исполком Моссовета. Квартиру дали, после чего его кандидатура была немедленно снята».

Теперь о том, как Адельсон стал чемпионом мира по шахматам. Долгие годы созданием шахматной программы занимался экс-чемпион мира по шахматам, доктор технических наук Михаил Моисеевич Ботвинник, который пытался формализовать свои знания о шахматах. Он начал в 1964 г., через два года опубликовал статью по этой тематике, а в 1968 г. ― книгу «Алгоритм игры в шахматы». В 1971 г. ее перевели на английский. На следующий год началась собственно разработка программы. Она была названа «Пионер», и ее альфа-версия появилась в 1976 г., а потом создание этой программы застопорилась.

А вот что написал мне Арлазаров: «В Институте теоретической и экспериментальной физики (ИТЭФ) Александр Семенович Кронрод создал оазис, где расцветали и цвели многие вещи, которые потом составили основу того, что теперь называется искусственным интеллектом. На семинаре, которым он руководил вместе с еще одним выдающимся человеком ― Александром Львовичем Брудно обсуждались идеи, алгоритмы, программы и, в частности, перцептроны, распознавание образов, программные этюды, алгоритмы на графах…». А вот интервью с Арлазаровым на эту тему.

При этом отмечу, что Брудно опубликовал одни из первых в СССР книги по программированию: «Введение в программирование в содержательных адресах». М.: Наука, 1965 и «Программирование в содержательных обозначениях». М.: Наука, 1968.

Через указанный семинар прошла целая россыпь талантливых людей, о которых Борис Теодорович Поляк из ИПУ РАН пишет: «Вспоминая сейчас, по прошествии десятков лет это необычное время и этих ярких людей, понимаю, что про них очень мало известно и почти ничего не написано. Советская наука (и математика, в частности) была в те годы четко организованной иерархической структурой. И вот находится группка людей, совершенно внутренне свободных и абсолютно не признающих авторитеты ― даже профессиональные. Это было некое явление нонконформизма в абсолютно конформистском окружающем мире. Смелость этим людям отчасти придавала некоторая устойчивость их положения ― Кронрод считал в ИТЭФе атомную бомбу, а Брудно занимался баллистическими ракетами и создавал системы команд для новых ЭВМ».

Кроме того, на семинаре никакие политические проблемы не обсуждались, однако, как будет отмечено ниже, когда Кронрод перешел установленную ИМИ грань, ОНИ, несмотря на все его заслуги, победили.

ИТЭФ получил свое название в 1958 г. Он был организован в 1945 г. в виде Теплотехнической лаборатории (ТТЛ) АН СССР. Вот, в частности, что применительно к этой лаборатории в свое время писал А. С. Монин ― инструктор отдела науки, вузов и школ ЦК КПСС: «Теплотехническая лаборатория выдвинула для избрания академиками и членами-корреспондентами АН СССР по Отделению физико-математических наук значительно большее число кандидатов, чем число открытых вакансий, в том числе беспартийных ученых тт. Зельдовича, Померанчука, Алиханьяна, Шальникова, Берестецкого, Ахиезера, Лифшица, Кронрода, Адельсон-Вельского и других, примыкающих к группе академиков Ландау и Алиханова (директор ТТЛ в то время, А.Ш.). Следовало бы освободить т. Арцимовича от поста председателя экспертной комиссии по выборам в Отделение физико-математических наук, в котором создана обстановка групповщины и необъективности, что влияет на решение кадровых вопросов, исходя из своих групповых и личных интересов» (Кудряшов Н.А. Берия и Советские ученые в Атомном проекте. Кн. 1: Выдающиеся ученые-ядерщики Советского Союза. М.: ЛЕНАНД, 2017).

Обращаю внимание читателей на то, герои нашей истории несомненно были героями, так как входили в состав выдающихся ученых, примыкающих к другой группе выдающихся ученых несмотря на то, что это очень не нравилось указанному выше Инструктору!

В указанной выше статье, названной «Далекий остров», Поляк также пишет: «В соответствии с общей парадигмой Кронрода важным объектом математического исследования должны были стать такие дискретные задачи, как игры. Кандидат из игр, предназначенный на испытания, выбирался исходя из имевшихся возможностей машины М-2 ― ее скорость была 2000 операций в секунду, а память ― порядка 1000 ячеек. Шахматы явно не подходили, к тому же в игре предполагался элемент неопределенности. Неожиданно остановились на подкидном дураке, благо никакой теории этой игры не существовало. При этом возникла необходимость ее программирования. По-видимому, это был первый опыт составления игровой программы в СССР. Дальнейшие попытки ― шашки, шахматы и многое другое (включая игру „го“) хорошо известны и подробно описаны в литературе. Что же касается этого первого эксперимента, то краткое упоминание о нем можно найти в прекрасной статье: Ландис Е. М., Яглом И. М. Об Александре Семеновиче Кронроде // Успехи математических наук., 2001. Том 56. Вып. 5(341), с. 191−201. В ходе решения этой задачи возникли идеи дерева вариантов и различных отсечений, которые потом (прежде всего в работах Адельсон-Вельского и Брудно) превратились в знаменитые алгоритмы перебора, так что в этом смысле „подкидной дурак“ свое дело сделал».

Поляк упоминает еще одну статью о Кронроде. Отмечу, что в статье Поляка есть и такие слова: «За свою долгую жизнь я, наверное, знал четырех человек, которых могу безусловно назвать гениями. Это люди ― совсем другие, чем мы, они как бы посланы из иного мира и живут по иным законам. Кронрод был первым из них, кого я встретил. Он был провидцем, почувствовавшим в 1958 г. (!), когда и компьютеров-то почти не было, необходимость и важность нового языка математики и новой науки. Для нее тогда и названия не было, и Кронрод называл ее „программирование“. Теперь бы мы сказали Computer Science или „Искусственный интеллект“. Речь идет о переборных задачах, играх, графах, их сложности и разрешимости». Адельсона Поляк называет гением программирования.

Я познакомился с Борисом Теодоровичем на конференции по искусственному интеллекту в Барселоне, и он, в частности, рассказал мне, почему и как его надежды стать математиком исчезли при поступлении на мехмат МГУ. Казалось, что отношения сложились, все было хорошо, но по возвращении на Родину наша «любовная лодка разбилась о быт»… Интересно, что после прочтения первого варианта этой статьи Борис Теодорович написал мне и предложил считать, что никакой «лодки» у нас не было, и поэтому нечему было разбиваться. Я, естественно, с ним согласился…

Интересно, что Кронрод о начале пути на шахматный олимп в своей изданной после его смерти очень интересной книге «Беседы о программировании» (М.: УРСС, 2001, 248 с.) написал следующее: «После нашего фиаско с подкидным дураком встал вопрос о том, какую игру выбрать для генерального наступления. Котировались крестики-нолики, шашки и шахматы. Самое важное, казалось нам тогда, ― иметь игру, общую в международном масштабе. Вроде того, как у генетиков избраны муха-дрозофила и кукуруза. Порешили, что наиболее подходящим с этой точки зрения объектом являются шахматы. Может быть, играли роль личные вкусы Адельсон-Вельского и Арлазарова. Нам с Усковым ― на первых порах я тоже принимал кое-какое участие в этом деле ― было все равно… Это происходило в 1960 г.». Содержание этой книги приведено здесь.

Здесь же я расскажу байку об этой книге, поведанную Розенблюмом: «Винер почитается всеми как основатель кибернетики. Этот тезис пытался оспорить Кронрод, который в своей книжке утверждал, что основателем кибернетики надо считать фон Неймана, иначе бы кибернетика должна была бы называться винерологией».

Прошло некоторое время, и в 1963 г. ученые из ИТЭФ под руководством Александра Семеновича начали разрабатывать первую советскую шахматную программу. При этом отмечу, что в свое время Кронрод получил первые научные результаты совместно с выдающимся математиком Николаем Николаевичем Лузиным, на основе которых ему сразу присудили докторскую степень, что, в частности, предложили оппоненты ― Мстислав Всеволодович Келдыш и Андрей Николаевич Колмогоров! Потом Кронрод совместно с выпускником ЛИТМО 1934 г. Николаем Ивановичем Бессоновым создал одну из первых релейных вычислительных машин!

Середина 1960-х годов стала счастливым временем для школьного математического образования в СССР. У математиков появилась возможность учить детей не только в кружках, но и прямо на школьных уроках. Адельсон-Вельский вместе с Кронродом и Николаем Николаевичем Константиновым преподавал в одной из первых математических школ в России ― московской школе № 7. Свою цель он однажды сформулировал так: «Я хочу помочь детям стать свободными людьми». А вот слова Константинова по этому поводу: «Я переключился на кронродовское начинание ― обучение талантливых детей».

Кронрод преподавал в седьмом классе, Константинов преподавал параллельно. Интересно, что Кронрод выделял Константинова как самого талантливого в своем окружении, которое составляли титаны…

Интересно, что в 2008 г. мы (я и Константинов) одновременно получали Премию Правительства РФ по образованию, но я в составе авторского коллектива из Университета ИТМО, а он, единственный из награжденных, получил ее единолично ― за организацию и ежегодное с 1978 г. проведение в Москве многопредметного «Турнира имени М.В. Ломоносова».

Программа ИТЭФ для отечественной машины М-20 была создана в 1966 г. Отмечу, что ее разработкой руководил Адельсон. Отмечу также, что в это же время шахматная программа разрабатывалась и в Математическом институте им. В. А. Стеклова АН СССР под руководством Михаила Романовича Шуры-Буры.

Первый международный матч шахматных программ состоялся в следующем году. В нем участвовали программа ИТЭФ и программа Стэнфордского университета, созданная под руководством Джона Маккарти, который до этого несколько раз приезжал в Москву. Матч закончился со счетом 3:1 в пользу советской программы.

Все в этом направлении шло хорошо, но 1968 г. в психиатрическую больницу по политическим мотивам заключили сына Сергея Есенина ― математика Александра Сергеевича Есенина-Вольпина. Известно, что он перевел книгу Стивена Клини «Введение в метаматематику». Потом эту книгу с русского вновь перевели на английский, и Клини сказал, что она стала лучше!

В этом же году Кронрод был одним из подписавших письмо против заключения Есенина, которое в историю вошло под названием «Письмо 99 математиков». Советская власть в это время «была ужасной, но доброй внутри», поэтому после указанного письма его даже не отправили к Есенину (ни к сыну, ни к отцу), а просто уволили, но, как оказалось в дальнейшем, научную карьеру, а в конечном счете и жизнь, сломали, и это несмотря на то, что Кронрод был участником войны, дважды ранен, имел ордена и даже Сталинскую премию! Он участвовал также в атомном проекте… Потом уволили и его «правую руку» ― Арлазарова. Замечу, что это письмо подписал и упомянутый выше Борис Теодорович Поляк.

После этого его «шахматная команда» уволилась из ИТЭФ (единственный, кто указал причину увольнения, был Адельсон), и их на работу в ИПУ принял академик АН СССР Вадим Александрович Трапезников. Считалось, что Трап всесилен, но это оказалось не так: Кронрода в ИПУ не взяли. Вот статья этой команды: Адельсон-Вельский Г. М., Арлазаров В. Л., Битман А. Р., Животовский А. А., Усков А. В. О программировании игры вычислительной машины в шахматы // Успехи математических наук. 1970. Т. 25. 1970. № 2, с. 221−260.

Небольшой документальный фильм, снятый в 1967 г., о них приведен здесь. Вот, как прокомментировал «сегодня» этот фильм один из зрителей: «Грамотная речь, лица интеллектуальные, ведущая скромная и умеет играть в шахматы… Это видео, как с другой планеты ― с более развитой цивилизацией». Сейчас в ИТЭФ, похоже, несколько другая обстановка. А вот воспоминания В. Л. Арлазарова о том времени.

В 1971 г. шахматная программа, переписанная под более современную английскую машину ICL4−70, была названа «Каисса». Дочь Адельсона-Вельского Галина Вельская рассказала мне по этому поводу такую историю: «Каисса ― героиня одноименной поэмы английского писателя-востоковеда Уильяма Джонса, написанной в 1763 г., которая впервые была издана в 1772 г. В ней рассказывается, что бог войны Марс пленился красотой дриады Каиссы и смог добиться ее взаимности лишь благодаря изобретению шахмат. На протяжении почти 80 лет поэма оставалась малоизвестной, но в середине XIX века приобрела популярность благодаря трем публикациям: в 1850 г. Дж. Уокер включил поэму Джонса в свою книгу «Шахматы и шахматисты», в 1851 г. французский любитель шахмат и библиофил К. Аллье (1799−1856) перевел поэмы М. Виды, Я. Кохановского и У. Джонса о шахматах на французский язык и издал их в виде сборника тиражом 100 экземпляров для своих друзей по кафе «Режанс», а в 1857 г. поэму Джонса перепечатал Д. Фиске в журнале «Чесс мансли». С тех пор Каисса стала считаться «богиней-покровительницей», или «музой» шахмат.

Так вот, Адельсон-Вельский, который увлекался шахматами, не владея английским, знал французcкий и в свое время прочел указанный выше сборник поэм, один экземпляр которого был в нашей стране. Когда встал вопрос о названии шахматной программы, он сразу вспомнил о Каиссе и принял решение и на русском языке сделать из дриады богиню! При этом отмечу, что русский перевод поэмы (переводчик — шахматист М. Цейтлин) впервые был опубликован в журнале «Шахматы в СССР» только в 1977 г.

Михаил Донской в статье «История «Каиссы», впервые опубликованной в 1999 г. в еженедельнике PC Week/RE, а затем в «Виртуальном компьютерном музее», отмечает, что он в 1970 г. начал работу над алгоритмами сокращения перебора в шахматной программе, официально авторами «Каиссы» являются Г. Адельсон-Вельский, В. Арлазаров и М. Донской, а непосредственно над программой также работали А. Битман, А. Бараев, А. Усков, А. Леман, М. Розенфельд.

В 1974 г. «Каисса» стала первым чемпионом мира среди компьютерных программ. В этом же году создатели программы были награждены золотой медалью IFIP, а потом у них вышла книга: Адельсон-Вельский Г. М., Арлазаров В. Л., Донской М. В. Программирование игр. М.: Наука, 1978, позже ― Адельсон-Вельский Г. М., Арлазаров В. Л., Битман А. Р., Донской М. В. Машина играет в шахматы. М.: Наука, 1983. Теперь о «Каиссе» читают лекции.

Как отмечено выше, в указанном фильме есть и Анатолий Васильевич Усков. Его дочь ― Ольга Анатольевна Ускова, на юбилее которой в Москве в 2019 г. я был, продолжает дело отца в области искусственного интеллекта. Этим же занимается и ее сын ― Андрей Черногоров.

А еще Ускова собрала и сохранила коллекцию живописи подмосковной школы «Новая реальность» Элия Михайловича Белютина, которая, как и разработка шахматной программы ИТЭФ, развивалась с середины 60-х годов прошлого века. Коллекцию Ольга Анатольевна «поселила» вместе со своей компанией в отреставрированный ею шедевр выдающегося скульптора-конструктивиста Константина Степановича Мельникова ― клуб фабрики «Буревестник».

Также отмечу, что и все внуки Адельсона ― программисты. В частности, Яков ― биоинформатик, кандидат биологических наук.

После «Каиссы» большого прогресса в этой области не было. Хотя в 1996 г. Гарри Кимович Каспаров выиграл у системы DEEP BLUE от IBM, но на следующий год в матче-реванше из шести партий машина победила, и, казалось, что вроде был снят вопрос о создании шахматного искусственного интеллекта. Однако после этого система больше в соревнованиях не участвовала, и, подобно Бобби Фишеру, «ушла» непобежденной, оставив мир гадать, куда ему в этой области идти.

А мир не знал этого. Так, в частности, в 2002 г. на странице памяти Адельсона-Вельского ― выдающегося ученого вообще, а в этой области, в частности, было опубликовано его интервью об искусственном интеллекте, из которого сегодня становится ясно, что он, как и все остальные в это время, не знал, что «делать» с шахматами дальше.

05.04.2018 г. я опубликовал текст «Фрагменты статьи „Великое пробуждение искусственного интеллекта“ и кое что еще», в которой, в частности, рассказано о чудесах, которые произошли после «великого пробуждения» искусственного интеллекта, связанного с появлением глубоких нейронных сетей и вычислительных мощностей, их поддерживающих, в шахматах и даже в казалось бы неприступной игре Го. Интересно, что еще в 2006 г. под моим руководством была защищена магистерская диссертация: Гуисов М.И. Применение нейронных сетей для оценки позиции в игре Го. СПб.: Университет ИТМО. Однако ни Максиму, ни мне не пришло в голову, что мы находимся на пути к «золотой жиле», и он пошел работать в компанию, а я занялся чем-то другим…

И, наконец, третья история. Один выдающийся молодой человек в свое время пришел только на первую мою лекцию и больше не приходил. Это не страшно ― то, что я рассказывал, я без него знаю :-). Потом, при случае, он объяснил причину: «Лекция была малоинформативной», забыв при этом в начале предложения добавить фразу: «По моему мнению». Видимо, на первой лекции я еще не рассказывал об этом…

Впоследствии всё, что молодой человек не дослушал на лекциях, я рассказал ему, когда молодой человек стал моим аспирантом. Дослушивает он меня и теперь несмотря на то, что прошло уже почти двадцать лет, а он очень умный и очень много знает.

Напротив, его близкий друг ― не менее выдающийся молодой человек ― на мои лекции ходил. Каково же было мое удивление, когда через год снова увидел его на моей лекции. На вопрос, зачем он здесь, молодой человек ответил: «Подпитаться энергией!», и подпитывался часа … три. Не скрою, было приятно.

В Америке я видел столбики для заправки энергией автомобилей «Тесла», но Илон Маск со своими столбиками ― далеко, а я ― близко, и это молодым людям надо знать :-). В конце текста обо всем этом, названном мною «Новый источник энергии», я задал читателям вопрос: «Интересно, является ли энергия информативной?».

Упомянутая выше Галина Георгиевна Вельская, дочь Георгия Максимовича Адельсона-Вельского, с которой я был не знаком до написания этого текста, когда прочла эту историю, написала мне: «Безусловно! Знаю по своим ученикам. Слова „Я научился у Вас“ не всегда про то, что мы говорим». После этого мы созвонились и проговорили часа два…

И еще об энергии ― на этот раз от Ольги Усковой: «Картины белютинцев ― консерванты энергии. Поскольку создавались они без материальной заинтересованности, он разгонял их именно в сторону соревнования, самореализации, они пытались выложить кишки на полотно для того, чтобы получилось. Ты начинаешь с этим общаться, и эта энергия начинает в тебя входить».

Естественно, что эта энергия попала в картины от их авторов. И снова рассказывает Ольга: «Приезжаешь к человеку: старый, больной, небогатый, но видишь, что перед тобой сидит счастливый человек. С ним разговариваешь и понимаешь, что счастье ― в самореализации. Он вытащил из себя максимум. Этот максимум его удовлетворил. Он уверен в том, что сделал».

Все, чьи имена в этом тексте выделены, несмотря на все трудности, были, а некоторые и сейчас, счастливы ― они реализовались.

Надо, чтобы молодежь о них и об этом знала и помнила!