— Расскажите, пожалуйста, когда вы пришли в ИТМО и сколько проработали в университете?

— Я пришел в ИТМО в 2011 году в роли доцента и преподавал цифровую обработку сигналов — это была моя специальность еще во время учебы в ЛЭТИ. Параллельно я работал в Центре речевых технологий (ЦРТ), руководил отделом биометрической идентификации. Всего проработал в вузе пять лет — до 2016 года.

— То есть вы преподавали в ИТМО и параллельно работали над техническими и научными задачами в Центре речевых технологий?

— Да, в Центре я занимался биометрией по голосу. Например, один из проектов был связан с национальной системой идентификации в Мексике. В этой стране разворачивали первую единую биометрическую систему национального масштаба, которая бы охватила все штаты. ЦРТ был выбран в качестве поставщика такого решения. Отдел, в котором я работал, создавал алгоритмы для инструмента, способного обрабатывать голоса миллионов человек и хранить их в системе.

— Почему вы решили покинуть ИТМО?

— В 2016 году я ушел из Центра речевых технологий. Поскольку я преподавал на базовой кафедре ЦРТ, то я покинул и ИТМО. Конечно, опыт, который был накоплен в том числе во время преподавания в ИТМО, помог моему развитию в дальнейшем.

ID R&D

— Чем вы занимались потом?

— К тому моменту появилась идея создать стартап, связанный с упрощением процессов распознавания людей для различных сервисов, в частности, для банковских систем. Так мы с партнером основали компанию ID R&D.

Нам хотелось, чтобы человек, взаимодействуя с «умным» устройством, распознавался бы как владелец без каких-то дополнительных действий. К примеру, чтобы девайс или приложение узнавали бы пользователя по тому, как он говорит, нажимает кнопки или вводит текст. Это направление оказалось очень востребованным. Особенно тот факт, что мы добавляли новые возможности идентификации, не меняя интерфейс.

Допустим, существовало банковское приложение, которое при регистрации требовало селфи и фотографию документа. Мы добавляли туда возможность одновременной проверки аутентичности фотографии, но для пользователя ничего не менялось. Это позволило нам занять определенную нишу и стать интересными для крупных интеграторов банковских систем и других компаний.

— Это был первый ваш стартап. Насколько тяжело было его создавать, искать капитал, первых клиентов?

— Может быть, нам повезло. У нас не было каких-то сложных падений и взлетов, которые часто бывают. Может быть, в каком-то смысле сыграл роль опыт. А может, дело в том, что мы с партнером удачно распределили роли. У меня был опыт в разработке программного обеспечения, кандидатская степень в области биометрии, а у него — опыт в развитии бизнеса и MBA в финансовой сфере. Это дало синергетический эффект.

Мы начинали с проектной деятельности. Вообще, есть два подхода в развитии стартапов: западноевропейский и восточноевропейский. Первый заключается в том, что вы берете инвестиции, а потом что-то делаете. Восточноевропейский подход подразумевает, что сначала вы что-то делаете и начинаете зарабатывать, а потом уже осторожно берете инвестиции. Мы пошли по второму пути.

— Насколько быстро вам удалось выйти на самоокупаемость, получать прибыль?

— Хороший вопрос. Первый год мы показали прибыль. Но тогда еще у нас в большей степени был проектный подход — это когда вы ищете заказчика и делаете решение под него. Но мы, как и все стартапы, мечтали стать продуктовой компанией, то есть предлагать готовое решение, которое могли бы покупать разные клиенты.

На переход от проектного к продуктовому формату у нас ушло года два. Мы нашли свой market fit — он заключался в модуле, определяющем подлинность фотографий. Такой модуль широко используется интеграторами в банковских платформах и в других сервисах, где существует идентификация по фотографии. До нашего выхода на рынок такие модули существовали, но были очень неудобными для пользователей. Мы решили эту проблему.

Будущее

— Совсем недавно вы продали компанию. Не могли бы подробнее рассказать об этой сделке?

— Каждый успешный стартап, который нашел свой market fit, постоянно пребывает в процессе переговоров о слиянии или приобретении со стороны более крупных компаний. Mitek занимается интеграцией систем распознавания документов для американского рынка. Она входит в тройку крупнейших компаний-интеграторов.

Mitek была заинтересована в партнерстве довольно давно. И хотя, помимо этой компании, у нас шли переговоры с другими потенциальными покупателями, в итоге мы приняли решение о слиянии именно с Mitek, поскольку нам показалось, что это близкая для нас по культуре компания, амбициозная, нацеленная на разработку и внедрение прорывных, наукоемких решений в мировом масштабе.

— Не было ли идеи остаться самостоятельной компанией?

— Конечно, была такая идея. Стартап создается в расчете либо на превращение в очень крупную компанию, либо на продажу. Естественно, мы рассматривали оба этих варианта. Но мы решили, что на данный момент это достаточно интересная сделка, которая позволит нам сделать резкий скачок вперед.

Кроме денег, должны быть еще какие-то перспективы развития. Сейчас у нас появляется больше перспектив внутри большой компании. Если до этого мы были маленькой компанией, которая могла вырасти за счет перехода к производству платформ, то теперь мы стали частью компании, которая уже производит платформы. Этот технологический скачок мы уже преодолели с помощью интеграции. Заключив сделку, мы перепрыгнули через несколько ступенек.

— Многие стартаперы стремятся уехать из России. Вы живете в Петербурге. Планируете ли вы продолжить работу в России или хотели бы уехать в США?

— Мне очень комфортно работать в Петербурге. И мы, конечно, хотим развивать наше питерское подразделение по разработке. Но при этом мне интересно получить и зарубежный опыт работы. Я вижу свое будущее в том, что поработаю в Петербурге, потом поработаю в США, где у нас головной офис. Я вижу много примеров успешных людей, которые работали в разных местах на разных этапах карьеры. На текущий момент мой этап — в Петербурге. Я не исключаю, что на следующем этапе буду в США, а потом могу вновь оказаться в Петербурге.