Некоторое время назад родственники преподавателей и сотрудников ЛИТМО 1940-х годов стали приносить в музей Университета ИТМО воспоминания родных о тех днях. Сюда же стекались воспоминания сотрудников Университета низкотемпературных и пищевых технологий, который позже вошел в состав Университета ИТМО. В этих очерках рассказывалось в том числе о том, как люди жили в эвакуации и почему, несмотря на длительную подготовку к отъезду, восстановить учебный процесс удалось лишь в 1943 году. Воспоминания легли в основу новой книги музея истории вуза.

«Здесь представлены истории разных людей, которые написаны или рассказаны ими самими, ― поясняет руководитель музея Надежда Мальцева. ― Я стараюсь сохранять нашу историю по конкретным воспоминаниям очевидцев, дневникам, документам. Это книга, по сути, ― сборник прямых речей, дополненный имеющимися у меня документами, фотографиями, личными делами, позволяющими проиллюстрировать воспоминания очевидцев. Это позволяет воссоздать для читателя как обстановку военного времени в тылу, так и создать образы людей, переживших эти события».

Путешествие начинается

Принципиальное решение о том, что ЛИТМО к началу 40-х годов, отнесенный к числу стратегически важных вузов для оборонной промышленности, будет эвакуирован, было принято еще в начале блокады. Однако сказать проще, чем сделать ― необходимо было продумать маршрут, найти место для размещения эвакуированных, подготовить пропуска для всех студентов и преподавателей, упаковать оборудование и книги, выделить транспорт. В результате вуз работал в городе до самого марта 1942 года, пережив (как теперь мы знаем) самый тяжелый период блокады в городе.

Весной был дан сигнал к отъезду ― путь лежал на юг, в Кавказские Минеральные Воды, где истощенным ленинградским оптикам и предстояло возобновить свою работу. Первым и, как тогда казалось, самым опасным этапом маршрута должен был стать путь через Ладогу по льду, под угрозой со стороны немецкой авиации.

«Уезжали мы 14 марта 1942 года, стоял морозный (-25 градусов), солнечный день, ― приводятся в книге воспоминания дочери преподавательницы немецкого Магды Карловны Андреевой, студентки ЛИТМО Ирины Николаевны Андреевой. ― Как мы добирались до Финляндского вокзала, я плохо помню, кажется, вещи и папу (который был слишком слаб, чтобы передвигаться пешком ― прим.ред) везли на саночках. На вокзале нас в 22 часа погрузили в дачный состав и довезли до станции Ваганово, расположенной на берегу Ладожского озера. Здесь начиналась Дорога жизни. В Ваганове нас вместе с багажом погрузили в открытые грузовые машины. Приблизительно 25 километров по льду Ладоги мы проехали без обстрелов и прибыли на станцию Кабона, расположенную на другой стороне озера. Здесь нас покормили, погрузили в эшелон, состоящий из товарных вагонов. Переезд через Ладогу и погрузка в вагон происходили ночью, в вагоне были верхние и нижние нары, нам достались верхние, где кроме нас расположились еще три человека, одним из них был будущий доктор технических наук профессор Захар Маркович Аксельрод. Туалета в поезде не было».

Бегство с Кавказа

Переезд в Минеральные Воды был вовсе нелегким для обессиленных ленинградцев. Однако казалось, что все позади. По прибытии на юг студенты устроились в местные совхозы, надеясь так прокормить себя до начала работы вуза. Однако спокойствие, если ему вообще нашлось время, было недолгим. Немецкие войска продвинулись намного дальше, чем рассчитывали ленинградские руководители при планировании переезда ЛИТМО. Ставрополье оказалось под угрозой оккупации.

И вот, не успев осесть на новом месте, сотрудники и студенты ЛИТМО вновь должны были спасаться от войны. Но как? Отступление из Ленинграда долго планировалось, оптикам предоставили эшелон, куда можно было загрузить людей и оборудование. Сейчас же им приходилось экстренно уходить из мест, где буквально через несколько дней могла пройти линия фронта, и весь транспорт был мобилизован для нужд армии. Для некоторых этот путь оказался не по силам ― они остались в Кисловодске, где были захвачены немцами. Кто-то был расстрелян, кого-то отправили на работы в Германию. Те, кто все же решился двинуться в путь дальше, вынуждены были выбираться на попутных машинах или вовсе пешком.

«Пройдя около 200 километров, мы оказались в Нальчике, ― вспоминает студент ЛИТМО Георгий Гольдберг. ― Там мы провели день, а к вечеру нам удалось втиснуться в один из вагонов уходящего поезда. Но через несколько часов на станции Котляревская наш вагон отцепили, и мы просидели там целый день. К вечеру небольшая группа залезла на крышу вагона эшелона с ранеными и доехала до Баку. Прождав товарищей безрезультатно пару дней, мы переправились на барже на другой берег Каспия в Красноводск. В тот же день втиснулись в тамбур вагона со студентами и преподавателями Политеха. Так мы доехали до Ташкента, где устроились на работу в местный совхоз и стали наводить справки о месте дислокации ЛИТМО. Жили мы в комнатке размером не более шести квадратных метров. Нас было 10 человек, спали на полу, причем по очереди».

Уже в Средней Азии Гольдбергу и еще нескольким спасшимся из Кавказских Минеральных Вод удалось узнать, что новым местом для размещения ЛИТМО был выбран город Черепаново, что в 40 километрах от Новосибирска. Именно туда они и направились.

«В это же время туда прибыл эшелон с оборудованием, эвакуированный из Ленинграда еще в первые дни блокады, ― вспоминает Гольдберг. ― В короткий срок, фактически за два месяца, в помещении бывшей школы надо было оборудовать лабораторию, аудитории для занятий. Пришлось поработать и грузчиками, и плотниками, и малярами, и монтажниками».

Общий сбор

Однако оборудование и здание ― это еще не вуз. Студенты и преподаватели, покинувшие Кавказ, кто как сумел, были разметаны по всей территории страны. Теперь их надо было разыскать, направить им вызовы в Черепаново, оформить пропуска. Так Ирина Андреева (дочь Магды Карловны) оказалась в Челябинске, где, не имея сведений о родном вузе, уже поступила на учебу в местный институт.

«Весной 1942 года произошло событие, изменившее всю мою жизнь, ― вспоминает она. ― В Челябинске появился представитель ЛИТМО, студент старшего курса М. Хидекель. После бегства из Кисловодска институт оказался в Черепаново во главе с директором С.А. Шикановым. Представитель ЛИТМО [М. Хидекель], был направлен в Челябинск для вербовки студентов, я к нему пришла, и мы договорились, что к первому сентября 1943 года он пришлет мне вызов… Заикаясь от страха, я отправилась к директору (челябинского вуза) и протянула заявление [о переводе в ЛИТМО], он долго меня отговаривал и только аргумент, что я никогда не смогу вернуться в Ленинград, если закончу челябинский институт, заставил его подписать мое заявление… Оформив у начальника милиции разрешение на выезд и купив билет, в конце августа я в плацкартном вагоне на верхней полке приехала в Новосибирск».

Магде Карловне Андреевой добраться до Черепаново было еще сложнее. Будучи потомком тех немцев, что приехали в Россию еще во времена Царской России, она вызывала подозрения у НКВД. Тогдашнему директору ЛИТМО С.А. Шиканову стоило больших усилий, чтобы добиться ее перевода в Черепаново. С такими историями руководителю вуза приходилось иметь дело постоянно, собирая информацию о местонахождении своих студентов и преподавателей, добиваясь для них разрешения приехать. Поэтому ничего удивительного, что возобновить учебу удалось лишь в январе 1943 года.

Учеба военного времени

Сохранилось много свидетельств того, как строилась учеба в Черепаново. Если в зимне-весеннем семестре вуз учил только своих студентов-ленинградцев, прибывших в Сибирь, то летом 1943 года развернулась настоящая приемная кампания с выпущенной к тому времени Листовкой, агитацией и призывами для местных школьников поступать и учиться в ЛИТМО.

Некоторые из тех, кто поступил в ЛИТМО, тоже были Ленинградцами, еще ранее эвакуированными из города. Среди них был Дмитрий Приемский.

«Процедура моего приема в студенты Ленинградского института точной механики и оптики была короткой, ― вспоминает он. ― Заместитель директора института, взглянув на мой аттестат, сказал: "Вы приняты, идите на занятия". Это было 18 ноября 1943 года, учебный процесс начался в тот год 1 сентября, я ходил на лекции и ничего не понимал. Занятия шли уже более двух месяцев, видимо, сказывался недостаток моей школьной подготовки. Я, естественно, старался догнать…»

Постепенно утвердилась относительно спокойная учебная жизнь. Студенты получали задания, преподаватели проверяли их, одновременно занимаясь научной работой.

«В музее есть одно из заданий, который выдал Хухровой Ольге заведующий кафедрой деталей машин, профессор Николай Николаевич Замыцкий, ― рассказывает Надежда Мальцева. ― Это рукописное задание, где нарисована схема электромотора и просится указать назначение деталей. Текст написан карандашом, и только подпись выполнена ручкой».

Возвращение

Всего год проработал вуз в Сибири. 27 января 1944 года из Ленинграда пришло радостное известие о том, что блокада полностью снята. Это означало, что скоро оптики смогут вернуться домой.

Весной 1944 года была объявлена добровольная вербовка в студенческие отряды по восстановлению Ленинграда. Добровольцы должны были выехать первыми и начать восстановление города, сильно пострадавшего от бомбежек и обстрелов. Среди вызвавшихся был и Дмитрий Приемский.

«Я естественно туда немедленно записался, ― вспоминает он. ― Мы выехали сразу же после сессии, воспоминания приводят меня в вагон "500-веселого" поезда. Так в те времена назывались пассажирские эшелоны, ходившие без расписания по заданному маршруту. Номер этого маршрута начинался с цифры "500", к примеру: "511" или "528". Поскольку он шел неопределенное время, задерживаясь на отдельных станциях, то в процессе поездки образовывались компании людей, объединенных бездельем и необходимостью как-то заполнить свой досуг. Отсюда и пришло устойчивое название "500-веселые" поезда, которые сыграли большую роль в жизни людей, возвращающихся из эвакуации».

За командированными для восстановления здания в след выдвинулся и остальной вуз. Впрочем, далеко не всех сотрудников ЛИТМО хотели видеть в Ленинграде. Так, многострадальной Магде Карловне Андреевой вызов в город на Неве давать не хотели. Директору приходилось обивать пороги, убеждать, настаивать. В конечном счете пришлось пойти на хитрость.

«С.А. Шиканов предложил ей написать заявление, что она потеряла паспорт, ― рассказывает директор музея Университета ИТМО. ― Она поехала в милицию и там ей выписали новый паспорт без специальных пометок [что она этническая немка – прим.ред.]».

К осени 1944 года вуз снова смог принять своих студентов в исторических стенах, а уже в 1945 году был объявлен первый послевоенный набор. Так закончилась военная одиссея ленинградских оптиков.