На прошлой неделе прошла Неделя технологий информационного общества в Санкт-Петербурге, в рамках которой в Университете ИТМО прошли сразу три конференции – XXII Объединенная научная конференция «Интернет и современное общество» (IMS-2019), «Цифровые трансформации и глобальное общество» (DTGS-2019) и междисциплинарная конференция EVA-2019 Saint Petersburg (подробнее здесь).
В рамках Международной объединенной конференции «Интернет и современное общество» и Международной междисциплинарной конференции EVA Saint Petersburg состоялась открытая пленарная дискуссия о данных, культуре в цифре и цифровом обществе. Во время дискуссии ведущие деятели и исследователи новых медиа обсудили трансформации, вызываемые распространением технологий, и цифровую культуру как главный гуманитарный феномен XXI века. Специальным гостем дискуссии стал Лев Манович, теоретик новых медиа и цифровой культуры, профессор Computer Science в Городском университете Нью-Йорка, основатель исследовательской лаборатории Software Studies Initiative. Эксперт рассказал о новом исследовательском проекте, реализуемом совместно с Тюменским государственным университетом. Проект называется Elsewhere и призван изучить развитие культурного пространства постсоветской территории с помощью больших данных.
Сегодня над исследованием работает идеолог проекта Лев Манович совместно с магистрантами ТюмГУ, однако в работе участвуют и сторонние эксперты. Так, за сбор и анализ данных отвечает всемирно известная компания Habidatum (его руководитель – Алексей Новиков, один из главных теоретиков урбанистики в России), а за визуализацию – титулованный цифровой дизайнер Мориц Стефанер (Moritz Stefaner).
«Около 15 лет назад сначала небольшая группа людей, а потом все больше и больше людей в разных областях (социология, психология, компьютерные науки, информатика и другие) поняли, что возникают новые методы изучения общества, истории и культуры с помощью больших данных, Data Science, которая тогда еще не получила свое название. Я был среди тех первопроходцев, поэтому и организовал лабораторию. В 2001 году было понятно, что многие культурные акторы так или иначе представляют информацию о своей деятельности в Интернете – дизайнеры публикуют портфолио на Behance, у каждого события есть своя страница. Такими культурными акторами могут выступать музеи, профессионалы культурного поля, университеты. Все они публикуют информацию про себя, которая является смесью маркетинга, теории, рекламы. У меня появилась идея сделать систему, которая ходит по всем сайтам и скачивает информацию, анализирует ее и выдает на экран, а в итоге у нас получается карта развития мировой культуры», – рассказал Лев Манович.
Три года назад Лев Манович вернулся к этой идее, а полтора года назад начал ее реализовывать. По словам эксперта, с момента новой стадии глобализации, которая начинается после 1990-го года (и длится почти 30 лет), страны Восточной Европы, бывший Китай, Вьетнам присоединились к глобальному миру и стали частью капиталистического мира, английский язык стал доминирующим, и появилось глобальное культурное пространство, которое хорошо представлено в Интернете (социальных сетях) – в нем происходят недели моды, дизайна, биеннале, всемирные выставки и другое.
«Три года назад я понял, что за 30 лет профессиональные “производители” культуры создали так много контента, что мы можем вести речь о больших данных. То есть большие данные – это не только активность индивидуальных людей, это активность культурных профессионалов, людей, которые получили профильное образование, и мест – креативных кластеров, музеев, арт-пространств. Я решил вернуться к идее создания таймлайнов, которые покажут, как растет глобальная культура с помощью карт, и привлечь к этому Data Science. С этим проектом я пришел в ТюмГУ, и меня поддержали», – объяснил эксперт.
Исследователи уже собрали данные за последние 10-15 лет с разных площадок, фиксирующих проведение разных культурных мероприятий. Так, ученые извлекали данные из платформы Ted (порядка 30 тысяч событий), Behance (сегодня платформой пользуются порядка 15 миллионов человек, выгружено 3 миллиона проектов), TimePad (320 тысяч событий по 38 категориям), Meetup (платформа, на которой люди организуют встречи), а также с сайта Минкульта, который спонсирует мероприятия (выгружено 300 тысяч событий по семи категориям), и других источников.
«Мы понимаем, что частично культурные пласты и некоторые города выпадают – например, Азия, которая не отражает свои события на англоязычных площадках. Во всех типах данных есть категории, по которым проводится кластеризация, чтобы можно было посмотреть культурные слои по отдельности и вместе. У событий есть географическая привязка – город или страна, можно детальнее анализировать города на уровне кварталов. Кроме того, важно, что мы отмечаем не только время и место события, мы проводим текстовый анализ анонса мероприятия», – объяснил Лев Манович.
Уже построенные таймлайны показали, что заметен рост количества мест, которые появляются на культурной карте мира и количество людей – культурных производителей, однако динамика роста иная. Почему так, можно будет объяснить с помощью экономических гипотез, корреляции данных с ростом городов и экономики и так далее. Также на карту нанесли города, в которых происходят события, и сравнили, какие города отмечены в глобальных источниках, а какие города заметны только в российском культурном поле. Так, в некоторых городах много событий с точки зрения Минкульта, но они совсем не отражены в глобальном контексте, а города, где Минкульт ничего не отмечает, заметны в общемировом масштабе. В мае исследователи получили полный объем данных, сейчас ведется работа над его анализом.
«В постсоветских странах часто видишь какие-то смешанные категории, попытки что-то сделать иначе, чем на Западе, где не было технической революции, распада, 90-х годов, где все финансирование устоялось. Каждый раз, когда я приезжаю в постсоветские города, я вдохновляюсь и хочу рассказать об этом миру. Хоть проект и не про Россию, он, как мне кажется, позволит миру убедиться, что Россия часто не провинциальна, и во всем постсоветском пространстве происходят новые открытия и события, которые не происходят в Берлине, Торонто или Сеуле, где все устоялось», – заключил Лев Манович.
Даниил Скоринкин, руководитель образовательной программы «Цифровые методы в гуманитарных науках» НИУ ВШЭ, рассказал о трех вызовах в рамках наступления цифровой жизни, в которой важную роль сыграют цифровые гуманитарии. Первый вызов – заселение цифрового фронтира. Сегодня появляется цифровая планета, новое цифровое измерение, и если современная актуальная культура широко в нем представлена, то человеческая культура, связанная с прошлым и культурным наследием, представлена плохо. Эта часть культуры представлена на новой цифровой планете на 0,5 %. По оценкам экспертов, всего оцифрован лишь 1 % музейных экспонатов. Кроме того, оцифровка устроена неравномерно: если в Петербурге оцифровано 25-30 % музейного фонда, то в Восточной Сибири эта цифра ничтожно мала. С точки зрения переноса в новую среду гуманитарной человеческой культуры мы находимся в начале пути.
То, насколько по-разному представлена мировая культура в цифровом мире, опасно. Девайсы поглощают все больше внимания, и люди не успевают следить за той культурой, которая остается вне цифрового мира.
Второй вызов – ложные корреляции. С оцифровкой появляются и новые возможности – например, легче заниматься культурной аналитикой на больших массивах данных, это добавляет новый угол зрения, но в то же время гуманитарным исследователям часто не хватает умения переходить от цифр к интерпретации. В социальных науках часто можно проверить цифры, в гуманитарных науках нередко анализ данных происходит, чтобы построить новую теорию жанров, и здесь большие ограничения по части проверки и фальсификации данных.
Третий вызов связан с алгоритмами. С заселением цифрового фронтира появляются симулякры культурных субъектов, симулякры субъектов, которые умеют имитировать творческую и интеллектуальную деятельность. Благодаря нейросетям алгоритмы хорошо продвинулись в деле имитации когнитивной и творческой деятельности. Это хорошее средство для обобщения большого массива данных. Однако с их деятельностью возникает внешняя интеллектуальность систем, она бывает осмысленной (как в переводчиках или голосовых помощниках), однако есть и бессмысленное применение (когда роботы, например, пишут стихи). Некоторые системы, которые сегодня занимаются когнитивной интеллектуальной деятельностью вместо человека (например, алгоритм, формирующий ленты в Facebook, заставляет видеть только одну сторону) меняют информационное пространство вокруг него, и гуманитарии обладают возможностью осмыслять это критически.
Наталья Федорова (СПбГУ), кандидат филологических наук, медиапоэт, исследователь языкового медиаискусства и куратор, рассказала о том, как заселение цифровой планеты меняет представление важной для человека характеристики – времени. Для человека естественно разделять время на прошлое, настоящее и будущее. Как это может меняться? Мы понимаем, что существование внутри алгоритмов постоянного наблюдения работает в нескольких направлениях. Так, встроенные в приложения данные покупаются компаниями и позволяют предсказать простые и сложные передвижения и решения субъекта. В этом случае можно говорить о настоящем подсмотренном, которое наблюдается и переживается не одним субъектом, а множественным.
Подсмотренное настоящее помещает человека в ситуацию будущего, в котором он находится уже сейчас. Это делается с помощью механизмов геймификации, применения категорий, которые работают в игре (видеоигре или игре как типе культурной деятельности), то есть через возможность набрать очки и перейти на другой уровень возможен способ управления человеческой деятельностью. Сейчас мы находимся в ситуации превентивной цивилизации, наблюдение за алгоритмами нашего поведения ставит нас в предсказуемое будущее.
Прошлое при этом представляется не как категория, которая осмысливает субъект. Прошлым становится то, что указывается как значительное событие в Facebook, – события, которые выделены метафизическим алгоритмом.
Другая категория, которая меняет нас и заставляет иначе воспринимать себя в реальности, частичное соприсутствие в настоящем, сетевое состояние (постоянное пребывание в эфире). Привычное естественное и очевидное меняется благодаря пребыванию в социальных сетях – мы одновременно в настоящем и будущем.
Мария Королькова, The University of Greenwich, PhD, культуролог, руководитель магистерской программы «Media and Creative Cultures», рассказала о цифровом в постцифровом (postdigital). В 1998 году основатель Media Labs в MIT Николас Негропонте отмечал, что цифровое состояние для человека будет таким же органичным, как существование в земной атмосфере. Как сегодня в (практически) тотально дигитальном мире можно определить цифровое, как можно определить, что мы в матрице, и где граница цифрового и нецифрового?
Такой дверью между осознанием себя в цифровом и нецифровом мире может быть ошибка (ошибка коммуникации, алгоритма и прочее). Идея пришла к известному композитору Киму Каскону, который в начале 2000-х в статье, посвященной опыту композиторства, употребил словосочетание «эстетика ошибки» и постцифрового как тенденции в современной музыке. Композитор писал, что музыку теперь можно сочинять не просто из нот, а с помощью помех оборудования, из которых также можно составить мелодию. Материал для композиции – ошибки технологий, машин, именно из них делается музыка. Интересно, что постцифровое в теории культуры начинается с музыки, и помеха, шум – важная категория современного мира.
Еще раньше, в 1968 году, на ошибки в технологиях и алгоритмах обратил внимание математик Георг Нис. Делая алгоритм для системы принтеров, он сделал ошибку, из чего развилось кибернетическое искусство.
Антонина Пучковская, кандидат культурологии, доцент, директор Digital Humanities Centre, руководитель международной магистерской программы «Data, Culture&Visualization» Университета ИТМО, рассказала об исследовании токсичности ToxiCity, которым она занимается совместно с аспирантом Университета ИТМО Даниилом Широковым. По версии оксфордского словаря, «токсичность» – главное слово 2018 года. При этом найти предпосылки формирования понятия в социально-культурологическом дискурсе и использования «токсичности» как феномена в дискурсе неестественных наук крайне сложно. Таким образом, исследователи захотели выяснить, почему «токсичность» стала словом года.
Исследователи захотели понять при анализе данных, когда токсичность перешла из одного дискурса в другой? Для этого были собраны данные – 80 тысяч твитов (исследуемая платформа – Twitter) за 2016, 2017 и 2018 годы. В этих твитах слово «токсичность» используется как хештег или представлено в содержании самого твита. Сейчас задача исследователей – кластеризовать данные по ключевым словам, провести частотный семантический анализ, понять дискурсы и понятийные зоны, в которых употребляется «токсичность». Сейчас уже разработан алгоритм, который помогает ученым кластеризовать информацию, также отсмотр проводится вручную.
«Что интересно с токсичностью – токсичность воды измеряется понятными методами, но токсичность в медиа тоже теперь можно измерить, то есть токсичность перешла в другой дискурс, но методы ее оценки снова естественнонаучные, только на них впоследствии накладывается философская и культурологическая интерпретация. В ходе работы над проектом мы подумали: что, если само медиапространство уже токсично? И как с этим быть – бороться или принять?» – заключила Антонина Пучковская.
