Анатолий Шалыто: В категории «Наука и жизнь» премии от «Собаки.ru» соревноваться трудно. Кажется, наука вроде бы отдельно, а жизнь – отдельно. В 2017 году мы разделили премию с Григорием Свердлиным, который руководил благотворительным фондом «Ночлежка» в Санкт-Петербурге. Среди номинантов было «трое» ученых (один из них в составе пяти человек) и представители четырех фондов. В этой номинации в 2019 году – четверо представителей умственного труда и основательницы одного благотворительного фонда.
Мы были выдвинуты за успехи Университета ИТМО в олимпиадах по программированию и при награждении гордо сказали, что наш университет в седьмой раз стал чемпионом мира по программированию, так как процедура награждения происходила буквально через несколько дней после нашей очередной победы. Реакция зала была показательной: люди поняли, какое это невероятное достижение.
В прошлом году в ТОП-50 в категории «Спорт» победили ребята, которые на чемпионате Европы по фигурному катанию заняли только третье место. Замечу, что в нашем городе очень любят футбольный клуб «Зенит», который недавно в очередной раз стал чемпионом России, но чемпионат России сложно сравнить с достижениями Гены и Университета ИТМО. Ведь мы семь раз были чемпионами мира и много раз становились медалистами чемпионатов мира, в которых участвуют десятки тысяч команд нескольких тысяч университетов более сотни стран мира.
Когда Гена за один год выиграл пять основных в мире индивидуальных соревнований, в которых участвовали десятки тысяч программистов их разных стран (мы по аналогии с теннисом назвали это «Большим шлемом» по программированию), я отправил в «Петербургский дневник» статью. Они опубликовали ее на … 13-ой странице, а на обложке был вратарь «Зенита» Юрий Лодыгин, который в то время не был даже мастером спорта. Достижения несоразмерные, как, впрочем, и публикации. Я с 2010 года разными способами пытаюсь внедрить мысль, что нужно создать федерацию спортивного программирования в стране, а потом и международную федерацию.
Лидия Перовская: Геннадий, среди номинаций на премию есть и «Спорт». Как думаешь, не правильнее было бы за успехи в спортивном программировании наградить тебя в этой номинации?
Геннадий Короткевич: Спорт, все-таки, про официальные виды спорта, кажется. Я не уверен, что к моей деятельности применимо слово «спортивная». Она, скорее, «соревновательная».
ЛП: Сколько раз ты виделся с президентом Беларуси, где ты родился и провел детство, лично?
ГК: С президентом Лукашенко я встречался шесть лет подряд – с 12 до 17 лет. У нас в Беларуси есть специальный фонд Президента по поддержке одаренной молодежи, и каждый год, обычно в мае, проходило вручение наградных знаков. Одаренных школьников награждают, как правило, в двух номинациях: наука и искусство. Призеры международных предметных олимпиад автоматически становятся лауреатами и приглашаются на награждение. Медали на международной олимпиаде школьников по информатике я завоевывал семь раз, за них меня шесть раз приглашали к Президенту. Есть ли те, кто был у него чаще, чем я, даже не знаю.
После 11 класса меня к нему не позвали. Я учился на первом курсе в Университете ИТМО, а олимпиада проходила в сентябре, хотя обычно она проводится летом. Это была школьная олимпиада по результатам предыдущего учебного года и некоторые ее участники уже были студентами университетов. Тогда я занял второе место. Когда я был младше, тех, кто уже учился на первом курсе, приглашали на эту церемонию. На награждении так и говорили «выпускник такой-то школы, ныне студент первого курса такого-то университета». Но когда я начал учиться в университете, меня не позвали. С чем это связано, можно только догадываться.
ААШ: Хотел бы ты стать героем Беларуси, как биатлонистка Дарья Домрачева? Она три раза становилась Олимпийской чемпионкой, а у тебя вроде бы заслуг больше, чем у нее.
ГК: Я понимаю, что люди, которые являются заслуженными мастерами спорта, часто получают признание государства, но я думаю, что звание «Герой Беларуси» дают не только за то, что ты олимпийский чемпион. Дарья очень известна в Беларуси – ее знает практически каждый второй житель страны. Тех, кто участвует в соревнованиях по программированию, знают не так широко. Такое высокое звание дают, в том числе, и за популярность. Сделать программирование видом спорта – это конечно способ его популяризировать, но не факт, что суперэффективный. На примере игры Го мы знаем, что, несмотря на наличие федерации, играющие в нее в нашей стране не популярны.
ЛП: Насколько для тебя важно иметь такое государственное признание? Вот у Андрея Станкевича (тренера команд Университета ИТМО) есть премия лучшего тренера мира. Такие звания имеют для тебя значение? Например, то, сколько времени подряд ты удерживаешь первое место в каком-нибудь рейтинге?
ГК: Про то, что Станкевич крут, в нашей всемирной тусовке все знают. Потому что следят за соревнованиями ICPC и знают тренера Андрея Станкевича, который был тренером семи команд из Университета ИТМО, ставших чемпионами мира.
То, что он станет заслуженным тренером РФ, не добавит ему авторитета в глазах других специалистов в нашей сфере. Спортивное программирование пока не спорт миллионов. Победа на любом соревновании – это крутое достижение, как, впрочем, и звание, но победы для меня ценнее, так как они объективны, а звания – субъективная оценка людей, хотя и очень приятная. Сколько недель я первый в рейтинге, не знаю. Папа следит.
Недавно мальчик из Гомеля приезжал на олимпиаду школьников по информатике в Университет ИТМО и очень хотел сфотографироваться со мной. Значит, я в каком-то смысле подаю пример.
Если говорить про меня, то, когда я начинал и был еще в школе, очень многие соревнования выигрывал Пётр Митричев. Можно сказать, что я на него равнялся. Он начал относительно рано – на пять лет раньше, чем я. Между нами 10 лет разницы – он начал где-то в классе в шестом, а я – во втором. Петя два раза участвовал в финале ICPC и занял два вторых места, хотя и был в тот момент лучшим в рейтингах. Это было связано с неудачным стечением обстоятельств, но он очень много выигрывал других соревнований. Пётр сейчас значительно старше тех ребят, которые активно тренируются к студенческим олимпиадам, но это не мешает ему показывать отличные результаты и выигрывать.
Люди при оценке успехов смотрят в основном на две вещи: победы в международных соревнованиях (среди студентов – ICPC, среди школьников – International Olympiad in Informatics (IOI), для всех участников – соревнования от Google, Facebook, Яндекса) и рейтинги, например, на Codeforces. И часто тем, кто в топ-10 рейтинга, начинающие пишут вопросы типа «Как стать таким же крутым». Наверное, это значит, что тебя считают крутым.
ААШ: А кто-нибудь из руководителей компаний приходил награждать на соревнования от компаний?
ГК: На соревнованиях «ВКонтакте» приходили Павел Дуров и Андрей Рогозов.
ААШ: Один раз я тебе позвонил после выигрыша «Барселоны» у «Пари Сен-Жермен» и сказал: «Гена, “Барселона” выиграла в твоём стиле». Ты ответил: «Я даже на чужом поле никогда не проигрывал 0:4». На это я заметил: «Как я и думал, ты круче “Барселоны”». Ты сам играешь когда-нибудь в футбол/настольный/компьютерный?
ГК: Это было в основном в школе. Последний раз я играл на парном соревновании по программированию в Индии в феврале. Одним из развлечений для участников был турнир по мини-футболу, для этого всех специально отвезли на хорошее поле. Играли мы по пять человек в команде, выбранных из финалистов соревнования. Нам повезло, что собралась хорошая команда, и мы выиграли. В школе занимался настольным теннисом в центре внешкольной работы, но я не стал переходить в спортшколу, чтобы заниматься профессионально, потому что уже начал серьезно заниматься программированием.
Чтобы получить разряд, нужно было выступать на соревнованиях и за год обыграть сколько-то человек из разряда выше твоего. Ничего такого я делать не пытался, но и сейчас активно играю для собственного удовольствия: например, на чемпионате Университета ИТМО. Несколько раз за сборную университета выступал. За год проводится несколько туров открытого чемпионата нашего университета. В последний раз пришло 20 очень крутых игроков со всего города, обыграл пару игроков, которые сильнее меня, и был очень доволен. Среди студентов Университета ИТМО несколько раз входил в тройку.
ААШ: Где-то писали, что ты мог уже в третьем/четвертом классе поступить в любой технический вуз страны – как это?
ГК: Сначала в Беларуси собирались проводить обучение в школе 12 лет, поэтому я поступил в нулевой класс. Потом решили, что надо перенумеровать классы, и получился нулевой, первый, второй, а после этого вся страна закончила второй класс и пошла в четвертый. С четвертого класса я учился дальше, а потом решили обратно вернуть одиннадцатилетку, так что в итоге я закончил одиннадцать классов. По всем предметам, кроме информатики, есть разные олимпиады для разных возрастов: для 11 класса – свои, для 10 – свои, для девятого – свои. Для информатики такого не было, задачи были для всех общие, и я, когда заканчивал второй класс, прошел на республиканскую олимпиаду школьников по информатике. И очень неожиданно для себя вошел в ТОП-45 школьников в стране.
ААШ: И имел право поступать в вуз?
ГК: Не совсем. У нас в Беларуси так: если ты попал в победители олимпиады в 11 классе, то ты можешь поступать в любой вуз, а даже если в десятом стал победителем, а в одиннадцатом – нет, то без конкурса в университет тебя не возьмут.
ЛП: Сколько времени уходило на тренировки к соревнованиям по программированию в неделю максимум?
ГК: Соревнования и на ICPC и на IOI длятся по пять часов, поэтому, когда приезжаешь на сборы тренироваться, то во многие дни проходит сначала пятичасовое соревнование, а потом или разбор, или обсуждение задач, иногда есть возможность доделать те задачи, которые еще не решил. И это может продолжаться неделю-полторы подряд.
ЛП: Обычно после двух участий в чемпионате мира ICPC люди заканчивают участвовать в соревнованиях – работа начинает занимать много времени, другие интересы появляются. И ты один из немногих, кто продолжает соревноваться. Где берешь мотивацию?
ГК: Олимпиады по программированию не стоят на месте. В самом программировании и IT-науке все очень быстро развивается и меняется, в олимпиадах тоже. На соревновании можно встретить алгоритм, который придумали совсем недавно – только что опубликовали статью, и сразу появилась задача.
Если ты не занимаешься активно и после участия в финале полгода ничего не делал, то соперничать сложно. Многие из тех, кто были крутыми и даже чемпионами мира, а потом закончили тренироваться и соревноваться, понимают, что у них уже не получается соперничать на высоком уровне. Для многих соревнование – это про доказательство себе и другим, что ты крутой. Когда ты понимаешь, что вокруг тебя все молодые, бодрые и умные, а у тебя уже не так все легко получается, то, естественно, мотивация теряется, и многие в таком случае заканчивают выступления.
Я не прекращаю тренировки, держу себя в форме. Конечно, меньше участвую, чем когда мы готовились к чемпионатам мира, но все равно занимаюсь достаточно регулярно. Участвую в личных соревнованиях. С командой мы собираемся минимум раз в месяц и участвуем в соревнованиях вместе с действующими командами, поддерживая себя в форме. А еще важно, что я не перестал выигрывать. Может быть, если бы перестал, то тоже бы перестал участвовать, но пока как-то получается.
ААШ: На днях я услышал подтверждение, что ты в форме не только в соревнованиях по программированию. Один наш сотрудник сказал, что приняли статью в крутой журнал по биоинформатике, где ты соавтор. Как магистерская работа у тебя прошла? Собираешься дальше заниматься биоинформатикой?
ГК: Мой научный руководитель – Леша Сергушичев (он продуктивно занимается биоинформатикой), иногда встречается с задачами, которые имеют какой-то алгоритмический подтекст. Понятно, что комплексно научная деятельность – это не только алгоритмы и теория. Биоинформатика очень практическая область, но Леша в какой-то момент нашел задачу и спросил, как к ней можно подступиться, и я пару месяцев над ней в фоновом режиме думал. Получилось так, что задача была про биоинформатику, но та постановка, которую я получил от Леши, была достаточно абстрактной, что мне интереснее. Может быть, помогло то, что Леша сам участвовал в чемпионате России по программированию.
Мне кажется, что люди, которые занимаются наукой, даже если не участвовали раньше в олимпиадах по информатике и программированию, хорошо понимают, что такое алгоритмические задачи. Для этого не нужно быть чемпионом мира. Многие люди, которые занимаются биологией, физикой, сталкиваются с программированием, и должны уметь программировать на каком-то начальном уровне. И наоборот, есть много вещей в биологии, которые люди из области программирования, даже чемпионы, не смогут сразу понять.
Вчера опять встретил Лешу, он предложил еще одну задачу, которую, может быть, полезно было бы решить. С точки зрения науки, люди, которые занимаются олимпиадами, хороши в решении подобных, часто очень трудных задач. При условии, что они удачно сформулированы.
Можно было бы придумать удобный формат для того, чтобы ученые могли формулировать задачи, которые у них возникают во время исследований и передавать их людям, которые решали в жизни много алгоритмических задач. Занятие наукой – это не только решение трудных задач. Это сложный процесс: эксперименты, идеи, публикации, бюрократия. Говорят, что в бизнесе мало трудных задач, а здесь – много. Хотя, кажется, в науке и платят поменьше.
ЛП: Правда, что призовые на соревнованиях – это если не основной источник твоего дохода, то, по крайней мере, заметный? В университете висит постер, на котором ты поднимаешь над головой чек на 1 048 576 рублей, и это все-таки миллион, хотя и на команду из двух человек. Это достаточно внушительная сумма для одного соревнования, хотя, конечно, не миллион долларов на команду из пяти человек, как часто бывает в киберспорте. Насколько призовые в соревнованиях важны для тебя и как способ поддерживать финансовое благополучие, и как способ выбирать, в каких из них участвовать?
ГК: Почти не бывает так, что я решаю не участвовать в соревновании из-за того, что оно не приносит денег. Есть некоторые соревнования, в которых интересно участвовать просто потому, что они есть, даже если мне не оплатят ни проезд, ни проживание: там крутые задачи, интересные соперники, там может быть весело. Но на большинстве соревнований проезд и проживание оплачивают, предлагают пройти собеседование в компании и т. д. Про доход: да, наверно, призы с соревнований являются заметной его частью.
ЛП: Есть соревнования, победы в которых кажутся тебе важнее, чем победы в других?
ГК: В разные промежутки времени они разные. Когда я участвовал в школьных олимпиадах, то IOI был для меня пределом. До этих соревнований я победил в республиканской олимпиаде – это было очень круто. В каком-то смысле, ты же добиваешься всего потихоньку, идешь к большой цели маленькими шажками. Потом цель смещается. IOI когда-то был целью: получилось три раза победить и еще золотые медали выиграть. Победа в IOI не то, чтобы была ключевой.
На IOI первый раз я ехал без особых ожиданий. Получил серебро, близко к золоту. Расстроился, что не золото. Хотя и серебро было достаточно круто, так как я учился еще в пятом классе. Я не рассчитывал на золото в любом случае. Единственный момент, когда я расстроился, что у меня не золото, это когда награждали по одному – сначала вручали 50 серебряных медалей, потом 25 золотых. Награждают серебряными медалями, а меня всё не называют и не называют. Очень долго... Я надеялся, что сейчас закончатся серебряные призёры и начнутся золотые. В итоге я был вторым с конца серебряным. Было обидно, но это быстро прошло. Поражение тоже стимулирует победы, получил бы я «золото», может быть, зазнался и ничего бы больше не делал.
На IOI было обидно не выиграть в четвертый раз. После трех побед занять второе место было обидно, но и это тоже быстро прошло. Понятно, что всё, что надо было доказать, я уже доказал. Потом были победы на ICPC, потом пять побед на соревновании от Google. Это были разные промежутки времени. И очень сложно сравнивать, что было более дорогим. Из «пенсионерских» соревнований (Гене 24 года), где я сейчас участвую, Google – это самое большое, чем можно гордиться.
В том, что я в прошлом году выиграл Topcoder Marathon для себя оцениваю, что это очень круто, так как это формат, сильно отличающийся от традиционных контестов: соревнования длятся 12 часов, одна сложная задача, у которой нет идеального решения. Я все еще не уверен, что мне в этом соревновании не повезло – возможно, надо выиграть в нем еще раз, чтобы доказать себе, что дело не только в везении.
В некотором смысле нечто похожее у меня было в старших классах школы на олимпиадах по математике. Я всё еще занимался олимпиадами по программированию, но в 10-11 классах появилась возможность участвовать в олимпиаде по математике. Раньше такой возможности не было, так как они по расписанию всегда пересекались. Потом расписание изменили, я мог участвовать в олимпиадах по обоим предметам, и там, и там я хотел выступить и даже выиграть. Могло не получиться, конечно, но амбиции были. Республиканскую олимпиаду по математике в 11 классе я выиграл! Это было поводом для гордости. Всегда круто ставить перед собой новые цели, пробовать, тренироваться, а потом добиваться их.
ЛП: Насколько важной частью является олимпиадный туризм?
ГК: Путешествовать здорово. Летать не очень люблю, визы очень не люблю, а приезжать в разные страны интересно. Особенно, если встречаешь ребят, с которыми знаком по олимпиадам. Я обычно стараюсь выделить время на то, чтобы исследовать город/страну, путешествовать по окрестностям, найти для себя что-нибудь. Если бы все олимпиады проводились бы только через интернет, было бы не так круто. Приезжать финалистам соревнований в одно место – это очень важно. Добавляет мотивацию. Из всех мест стараюсь магнитики привезти – повесить маме на холодильник и себе.
Токио очень понравился. Есть в планах посетить Австралию. Вообще-то нигде в южном полушарии я еще не был.
У меня осталось не очень крутое впечатление о Таиланде, казалось бы, курортная туристическая страна. На соревновании в 2011 году мы все жили в очень ухоженной и крутой современной гостинице, а в какой-то момент мы ездили в Паттайю, и там было достаточно грязно.
Я не очень требователен к комфорту, но и не экстремал. В идеале – свой номер и своя кровать, жить с людьми, которых я знаю или одному. Хостелы не привлекают. И возможность пожить с людьми, которых не знаешь, тоже не для меня. У меня нет требований к гостиницам. Я никогда не хотел и не летал бизнес-классом. Даже случайно меня не «апгрейдили», при том что я много летал. Если в самолете сиденье есть, ноги помещаются и хорошо.
Езжу домой на поезде Питер-Гомель – 17 часов в одну сторону. До Гомеля вообще на самолете не добраться, только если в Минск, а потом на поезде. А сразу домой напрямую в поезде отлично, можно поспать. Могу проехать и не в купе. В поездке всегда стараюсь уместиться в один обычный рюкзак. Очень не люблю сдавать багаж.
Сокращенный вариант интервью опубликован в журнале «Собака.ru». 2019. Июнь. ТОП 50. Самые знаменитые люди Петербурга, с.214, 215.
